– Я тебе не лгала.

Он горько рассмеялся.

– Еще как лгала! Ты лгала обо всем – даже о том, как тебя зовут. – Он отчаянно обвел рукой пустынный ландшафт: – О доме для катания на горных лыжах посреди этой чертовой пустыни, обо всем вообще ты лгала, не переставая. Только для того, чтобы привезти меня сюда?

– Да, – согласилась я. – Чтобы привезти тебя сюда.

– Почему? – В его голосе звучало осознание своего бессилия.

– А почему ты это сделал? – Этот вопрос жег меня все последние десять лет.

– Это Карсон, – ответил он. – Все спланировал он. Я был подростком. Я был глуп. Я просто пошел у него на поводу.

– Оставь свои россказни судейским, – сказала я, внезапно рассвирепев. – Ну конечно, во всем был виноват только он. Он тебя совратил. Все это брехня. Газеты с готовностью схавали это вранье. И присяжные тоже. И совет по условно-досрочному освобождению. Но только не я, не я! Ты помог перерезать горло моей матери мясницким ножом. Ты не обязан был это делать. Но ты это сделал!

Вид у Джордана был тошнотворный: он съежился, сжался, а его тень выглядела чудовищно огромной, вытягиваясь по темной земле.

– Он сказал, что убьет меня, если я откажусь помогать! И он говорил это серьезно! Он бы меня убил. Он сказал, что не сможет доверять мне, если я тоже не приложу к этому руку.

– Ты мог бы сказать «нет», мог бы его остановить. Ты мог бы дать им возможность убежать. Мог бы вызвать полицию. Ты мог бы сделать хоть что-то, чтобы ему помешать. Но ты не сделал ничего…

Он закусил губу и внезапно расплакался:

– Я страдал. Ты понятия не имеешь, каково мне было. В исправительном доме для несовершеннолетних преступников, потом в тюрьме. Знаешь, что банды черных заключенных делали со мной? Со слабосильным белым пареньком?

– Мне на это плевать.

Впервые в жизни я навела на человека пистолет. Это был маленький черный полуавтоматический «Ругер». Я купила его на свой двадцать первый день рождения. Это был мой подарок самой себе.

Уже тогда я знала, что буду с ним делать.

Я отвела затвор, дослав патрон в патронник.

Он сделался еще бледнее. Его голос дрожал:

– Ты понятия не имеешь, что с тобой будет потом. Ты думаешь, что знаешь, но это не так. Наверное, ты думаешь, что, когда ты нажмешь на спусковой крючок, на этом все и закончится. Но поверь мне, это будет только начало. Если ты убиваешь человека, это потом преследует тебя всю жизнь. Думаешь, за последние десять лет я смог спать спокойно хотя бы одну ночь? Думаешь, у меня была хоть одна-единственная ночь, когда я не просыпался, истошно крича?

Моя рука дрожала так же, как и его голос. Я не хотела больше говорить с Джорданом. Не хотела больше ничего о нем знать.