– Вот именно, у вас есть выбор.

– Могу ли я задать вам один вопрос, прежде чем уйду?

– Конечно.

– Как вы думаете, наш облик формируется тем, что мы делаем?

– Что вы имеете в виду?

– Ну я хочу сказать, как, по-вашему, если ты делаешь что-то плохое, это делает тебя плохим человеком?

– Я точно не знаю, как ответить на этот вопрос. Думаю, все зависит от того, что именно ты делаешь и почему. Возможно, духовный наставник, либо религиозный, либо светский, смог бы ответить на этот вопрос лучше меня. Как бы то ни было, я могла бы много чего о вас сказать, но только не то, что вы плохая.

– Но вы же меня не знаете.

– Я не знаю, что вы сделали, и вряд ли когда-нибудь узнаю. Это верно, но, возможно, если бы я это знала, я все равно не смогла бы ответить на ваш вопрос.

– Я всегда боялась стать такой, как Бекки Шарп из «Ярмарки тщеславия»[71]. Женщиной, которая умеет думать, может постоять за себя, имеет твердый характер и изобретательный ум, но внутри у нее… ничего нет – только забота о ее собственном благополучии. Иногда я думаю, что это было бы хуже – хуже многих других вещей.

– Никки, вы никогда не говорили мне это прямым текстом, но у меня создалось четкое впечатление, что вы готовы, не колеблясь, подвергать свою жизнь опасности, чтобы спасать других. Из всего, что может вас тревожить, об этом я бы на вашем месте не беспокоилась ничуть.

– Возможно. Но я все-таки беспокоюсь.

– Я бы сказала, что те, кто об этом совсем не беспокоится – как раз им и стоит побеспокоиться о таких вещах, вот что я вам скажу. На следующей неделе я оставлю время, в которое у меня находились вы, свободным. Тот же день недели, тот же час. На всякий случай.

– Ясное дело. На всякий случай.

– Ну тогда все. Увидимся на следующей неделе. Может быть.

– Может быть.

48

48

Кладбище находилось в Монтерее. Я припарковала мотоцикл у ворот, рядом с небольшой служебной постройкой. Внутри я нашла кладбищенского смотрителя в джинсах и рабочих ботинках, читавшего газету, на которой стояло сегодняшнее число – 2 ноября. Когда он положил ее на стол и встал, я увидела на первой полосе набранные крупным жирным шрифтом заголовки: глава ИТ-компании погиб, полночный рейд ФБР на ее офисы, хаос. Другой заголовок, набранный более мелким шрифтом, гласил, что в этом деле была также замешана юридическая фирма, базирующаяся в Сан-Франциско. Здесь же была помещена фотография Сайласа Джонсона. Он выглядел уже далеко не таким самоуверенным, как тогда, когда я видела его у стойки бара в отеле – наручникам свойственно оказывать на людей подобный эффект.