Он помолчал, чтобы я могла осмыслить эту информацию. Когда я кивнула, он продолжил, все так же терпеливо ведя меня сквозь трясину, в которой мы завязли.

– Принцесса Уэльская – дочь датского короля, не забывай об этом. Как думаешь, что скажет ее отец, когда ее честь будет так жестоко растоптана? Если Дания ее поддержит (и почти точно поддержит), Германия и Австрия не преминут выступить против них. Они мечтают о войне с Данией еще со времен конфликта в связи с датским престолонаследованием. А думаешь, если Германская и Австрийская империи создадут коалицию, Россия сумеет остаться в стороне? А если ввяжутся русские, то подтянется и Османская империя, потом – Греция и Швеция. Один-единственный факт – законность твоего рождения – станет первой фишкой в череде событий, из-за которых пошатнутся престолы, Вероника. И многие люди дорого заплатят за то, чтобы предотвратить все это.

– Или дорого поплатятся, – сказала я, подумав о бароне, принявшем смерть в собственном доме от руки какого-то негодяя. Кто это был? Мой дядя? Мой отец? Представив себе элегантного принца Уэльского, я отказалась от этой мысли: не могла поверить, что этот бонвиван британской королевской семьи опустился до того, чтобы хладнокровно приказать убить человека.

– Но как нам удастся выяснить правду? Мы же не можем просто показать эти документы юристу и спросить его мнение.

– Именно так мы и поступим, – сказал он с мрачной решительностью на лице. Он вырвал страницы о принце Уэльском из «Краткой истории» и сунул их в карман, а затем поднялся и взял меня под руку.

– Куда мы идем?

– На Чансери-лейн. Нам нужен «Линкольнс– Инн»[30].

Как бы ни была я выбита из колеи событиями этого утра, но все же не могла не поспорить с таким планом.

– Стокер, мы не можем просто заявиться в «Линкольнс-Инн» и пообщаться с барристером без предварительной договоренности.

– С этим можем.

– У тебя есть знакомый барристер? Тогда почему же, скажи на милость, мы до сих пор мучились всеми этими вопросами, не проконсультировавшись у профессионала?

– Потому что я поклялся, что больше никогда в жизни не стану с ним разговаривать.

– И все-таки ты думаешь, что он поможет нам в таком серьезном вопросе?

– Поможет.

– Почему ты так в этом уверен?

– Он – мой брат.

* * *

Наконец мы добрались до Судебных иннов, рабочей резиденции сэра Руперта Темплтон-Вейна. Стокер прошел внутрь, не обращая внимания на возражения клерков, и вошел в частный кабинет брата без стука. Джентльмен за письменным столом, должно быть, был удивлен, но быстро совладал со своими эмоциями и поднялся, чтобы поприветствовать нас. Я сразу заметила, как братья похожи. Высокий рост, изящные скулы, но сэр Руперт был только бледной копией брата. Стокер – это портрет, написанный маслом, а его брат – акварель: золотисто-каштановые волосы и орехового цвета глаза против черных локонов и темно-синих глаз Стокера. Цвет лица у сэра Руперта был теплее, в нем не было кельтской бледности кожи, как у Стокера, но черты лица у них были похожи, а еще, глядя на сэра Руперта, я заметила холодную беспощадность тонких губ, и поняла, что если кто-то окажется настолько глупым, чтобы стать его врагом, то врага он получит безжалостного.