Далее последовали другие выступления, вручение наград ветеранам и действующим контрразведчикам. Грачев сидел в первом ряду. Когда с трибуны прозвучала его фамилия, он упругой походкой, бодро, несмотря на свой возраст, поднялся на сцену. Президент России вручил ему орден «За заслуги перед Отечеством» II степени, памятную медаль «100 лет российской контрразведке» и грамоту «Почетный сотрудник ФСБ». Пожал руку и что-то шепнул на ухо. Грачев улыбнулся, ответил и вернулся на свое место, все той же быстрой походкой. Нельзя задерживать церемонию награждений.

Спускаясь со сцены, Сергей Витальевич заметил в задних рядах знакомое лицо. Несмотря на то, что этот человек был в медицинской маске, как и некоторые другие, хотя носить их было больше необязательно, не узнать его по шевелюре «а ля Борис Джонсон» было нельзя. Тот тоже его увидел и приветливо помахал рукой. Показал знаком, что будет ждать его на выходе, в вестибюле.

Праздничная часть закончилась через полчаса. Контрразведчики и гости, обмениваясь впечатлениями, потянулись к дверям. Скоро в соседнем зале должен был начаться банкет. Столики на четверых были уже готовы.

В вестибюле они и встретились — генерал-полковник Грачев, в парадном мундире с орденами и медалями, и его бывший подопечный Житников, просто полковник, но зато сразу двух спецслужб, российской и британской, в цивильном костюме. Обнялись.

— Ну, здравствуй, «Красный барон». Или тебя лучше называть «товарищ пэр»?

— Как хочешь, так и зови, Витальич, только в печь не ставь.

— Тебя не в печь, тебя на пьедестал ставить надо. Вон сколько всего натворил! Прямо как Ким Филби. Один за всю Кембриджскую пятерку поработал. А почему без награды?

— Не беспокойся, Сергей. Меня, и других таких же, Президент еще два часа назад отметил, в соседнем зале. Без журналистов и телекамер. Я ведь еще «действующий».

Они сели за один из накрытых столиков, продолжая разговаривать. Мешала громкая музыка. Живой оркестр играл патриотические советские песни. В другой раз заслушаешься, но не сейчас. Отведав ради приличия за столиком яств, Грачев сказал:

— Все это хорошо, но слишком шумно. А для тебя как?

— Я тоже предпочитаю тишину.

— Скажи еще: темноту.

— Темноту нет, тень — да.

— Ну, это все мы просто по определению обязаны любить. Это наша среда обитания. Вместо яркого света прожекторов и победных литавр.

— Ты прав, — согласился Житников. — Тогда, раз уж все здесь скоро и так закончится, пойдем куда-нибудь в ближайшее кафе, посидим, поговорим по душам. У меня есть в запасе сорок минут. Потом — самолет в Лондон.