И лишь через несколько месяцев после смерти Ромы неожиданно прояснилась незавидная судьба новоиспеченной бизнесвумен – на городском рынке Света случайно столкнулась с неопрятной, сильно выпившей теткой неопределенного возраста, в которой с трудом узнала свою бывшую невестку. Лена, глядя мутными глазами, ничуть не смутилась и не удивилась встрече, а сразу же потребовала «тысчоночку» на опохмел. Шокированная видом родственницы, Света набросилась с расспросами и из путанных мутных ответов составила невеселую картину Лениной «карьеры». Ее «обожаемый Сашенька», оказавшийся, кстати, женатым, через месяц после вступления в наследство новой собственницы бизнеса спокойно заявил, что, если она не хочет лишиться конторы, оставшись вообще ни с чем, должна брать столько, сколько ей предложат, и валить на все четыре стороны. Предложили немного – в лучшие времена им с Ромой не хватило бы и на месяц веселой жизни. Дом она продала – уже не помнит, как, когда и кому, – все равно содержать его было не на что. Сейчас жалеет, что прогадала, дешево отдала, да там, вроде, мужики какие-то стремные заявились, да и пьяная она была. Сейчас живет в маленькой, оставшейся от матери «однушке», проедает (Света решила, что больше пропивает) остатки вырученных за дом денег. Света отдала ей десять тысяч – всю оказавшуюся в кошельке наличность, – после чего Лена пустила слезу, чуть ли не падая в ноги. «И знаешь, – грустно закончила Света рассказ о неожиданной встрече. – Она ведь так и не спросила про Дениса. Представляешь, мы минут пятнадцать говорили – она даже не вспомнила о нем. Да и про Рому ни слова, все о своих проблемах плакалась».

Период возврата кредитов, взятых на адвоката и на пиар-ответ «Монеточке», не удалось пройти без потерь, которые, впрочем, оказались не такими серьезными, как опасался Павел вначале. Помещения трех магазинов, находящихся не в аренде, а в собственности, пришлось продать. На некоторое время ассортимент сети заметно сузился – ощущалась острая нехватка денег в обороте, а занимать было уже не у кого, но постепенно приспособившись к жесткому графику платежей, Павел стал вытаскивать из бизнеса меньше средств, и вскоре настал тот неуловимый миг, когда он даже не осознал, а ощутил выработавшимся за десятилетия чутьем: «Похоже, все-таки прорвемся».

Прорвался. Сейчас, спустя год после тех драматических событий, он хоть и не вернул еще все долги, но уже точно знал – тогда все было сделано правильно.

Горка раскаленных углей, тихо шипя, изредка выбрасывала короткие языки пламени, плевалась мелкими искрами, живописно переливалась рубиновыми сполохами. Эти угли словно сами просились в стоящий неподалеку мангал, но никто из сидящих у костра даже не подумал о шашлыках – после плотного ужина за большим столом всех охватила сытая лень, хотелось просто сидеть вот так в раскладных садовых креслах, вяло поддерживая неспешную беседу и задумчиво глядя на светящееся кострище. Из дома на раскладной пластмассовый столик перекочевали лишь недопитая бутылка водки и блюдо с заготовленными Светой соленьями.