От мелких повреждений губкой губы и руки Филипа щиплет и колет. Он смачивает водкой новую губку. Наносит спирт на кожу и чувствует, как в него впиваются тысячи раскаленных иголок.

Потом делает большой глоток из той же бутылки.

– Есть здесь еще кто-то, кого укусили сегодня вечером? – спрашивает Филип, но в ответ тишина.

Публикой овладело беспокойство. Все молчат, только искоса смотрят друг на друга.

– Думаешь, кто-то признается, чтобы его постигла такая же участь, как и эту на полу? – спрашивает активист партии зеленых.

– Мне больше ничего не оставалось. Я был вынужден так поступить. Неужели это непонятно? Вы все видели, что происходит…

Филип шумно сглатывает. Жестом указывает на экран телевизора, по-прежнему транслирующего танцпол «Клуба „Харизма"» – ужасы в свете софитов.

Как можно говорить убедительно, если сам ничего не знаешь? Как ему самому смотреть на разбитое лицо укушенной женщины и быть уверенным, что поступил правильно?

Йенни еле заметно кивает, встретившись с Филипом глазами, и ему становится легче дышать.

– Если кого-то еще укусили, мы постараемся помочь, – говорит Марисоль. – Если это болезнь, то, возможно, от нее есть лечение…

– Но этой уже ничего не поможет, – с усмешкой замечает активист.

– …но этих людей нужно запереть ради всеобщей безопасности. За барной стойкой есть подсобное помещение…

– Тогда, может быть, запрем его? – Активист показывает на Филипа. – Он имел контакт с кровью. Как мы можем быть уверены, что он не заразился?

Жар в лице Филипа сменяется холодом. Ему трудно удержаться от того, чтобы не посмотреть вокруг в поиске поддержки.

– Я не заразился, – отвечает он.

– Почему ты в этом уверен?

– Да, почему ты в этом уверен? – вступает в разговор женщина, которая только что положила телефонную трубку за стойкой бара. – Кто угодно может заразиться, правильно ведь? Кто угодно. О, господи, господи, господи, как нам остаться в живых?

Ее дыхание снова стало хрипящим. Филип замечает какое-то движение краем глаза. Его взгляд сразу перемещается туда.

Женщина на полу перевернулась на живот и встала на четвереньки. Из ее глотки падают белые куски. Спина скрючена. Одна из ее розовых кроссовок свалилась с ноги. Женщина шумно принюхивается. Язык движется вокруг висящей нижней челюсти, словно она пробует воздух, чтобы найти то, что ей нужно.

Люди бегут к выходу. Они шумно раскачивают решетку и пытаются ее поднять.