– Ай кызым, ай кызым, ай кызым менин, журе бергин кеңулде, журегумде бийлей бергин, – напевал женский голос.

Я ускорил шаг и в следующую секунду увидел коренастую молодую киргизку, которая, закатав рукава цветастого халата, надраивала черную каменную плиту на могиле Заблудовских. Это было неожиданно и в то время вполне ожидаемо. «Ну, конечно, – подумал я, – даже если Кончак жив и следит за могилой, вряд ли он сам моет памятник, он нанимает людей…»

Я подошел совсем близко. Женщина, занятая работой и пением, меня не замечала.

– Здравствуйте! – произнес я.

Песня прервалась.

– Ой! – вскрикнула женщина и обернулась.

– Простите, я не хотел вас напугать, – сказал я, выставив вперед ладони. – Значит, это вы здесь прибираетесь?

Женщина смотрела на меня непонимающе. «Наверное, недавно приехала, – мелькнула у меня мысль, – по-русски еще не очень…»

– Это вы здесь прибираетесь? – медленно повторил я. – Моете памятник?

Я попытался изобразить, что тру тряпкой какую-то поверхность.

– Да, да, – закивала женщина.

– А кто просил вас это делать? – задал я следующий вопрос и в ту же секунду сообразил, что прозвучал он как-то угрожающе.

И точно. Во взгляде киргизки появилась тревога.

– Нет-нет, вы не волнуйтесь! – заторопился я. – У меня к вам нет никаких претензий. Спасибо вам! Это – наша могила… То есть я хотел сказать: нашей семьи… Я – родственник! Родственник тех… кто в могиле… Вас как зовут?

Женщина, похоже, немного успокоилась, положила тряпку в ведро с водой, которое стояло рядом, и вытерла руки подолом халата.

– Айгуль, – сказала она.

– Очень приятно. А я – Алексей. – я старался говорить как можно мягче. – Так кто вас попросил здесь прибирать?

– Сергей, – вдруг выпалила Айгуль.

– Какой Сергей?

– Там, – девушка махнула куда-то в сторону, – работает…