— Чтобы не мучились?!

Похоже, ребят обрекли на верную смерть. А чтобы они вдруг не освободились, развязав друг друга, или не кричали, их усыпили. Так во сне и замерзнут.

— А я что? Это Сундук все! — Загорбкова затрясло, он икнул раз, другой.

Родион велел Маше бежать за одеялами. А сам взялся за Катю. К воротам ее поближе надо перенести, «Скорая» сейчас подъедет, сначала ребят заберет, а бандитов — в последнюю очередь. И плевать, если они сдохнут, не дожидаясь помощи.

— А в Смальцева кто стрелял?

— И в Смальцева — Сундук!

Родион поднял Катю на руки. Тяжело. Но все же он умудрился дать Загорбкову пинка, направляя к калитке.

— А Переплясов?

— А Переплясов на подхвате.

— Значит, Никишина ты грохнул?

— Переплясов… Они с Никишиным одновременно выстрелили.

— Никишин заодно с вами?

— Да нет.

— Оговорил мужика?

— Так получилось: звезды ровно встали…

— Ас Гуляевым еще ровней вышло?

— Ну да… Пацанчик сам напросился.

Из дома выбежала Скорокова с одеялами, но Родион передумал нести Еремичеву к воротам. Он уложил ее на пол закрытой веранды, там тоже холодно, но пол хотя бы не ледяной.

А когда он подтащил к дому Гуляева, подъехала «Скорая», в ней санитар, водитель, носилки. Еремичеву и Гуляева увезли, а врач остался, чтобы заняться Сундуком, который нуждался в помощи.

Но сначала врач обрезал кожицу, на которой держался отстреленный палец Загорбкова, перевязал обрубок и велел срочно везти раненого в больницу, если это возможно. А машина уже стояла у ворот, ее подогнала Майя, встревоженная появлением «Скорой помощи».