Пройдя через ворота фермы, я поворачиваю направо. В поле зрения появляется мужчина. Он выглядит на свои шестьдесят шесть. Его голова обрита наголо. Рост соответствующий.

– Чем я могу вам помочь? – спрашивает он.

В его голосе и сейчас улавливается легкий бруклинский акцент.

Когда «Шестерка» явилась поджигать Фридом-Холл, Арло Шугармен с ними не пошел. Он не верил, что разрушениями можно чего-то добиться. В конце концов он оказался втянутым в события, которыми не мог управлять, и был вынужден вести жизнь беглеца. Расскажи я ПТ правду, как бы поступил мой старший друг? Решил бы арестовать Арло и предать суду? Или увидел бы ситуацию под моим углом зрения?

Не знаю. В любом случае решение принадлежит не ПТ, а мне.

– Передышка закончилась, – говорю я. – Вам нужно снова пускаться в бега.

– Что вы сказали?

Задняя дверь фермерского дома шумно распахивается. Оттуда выскакивает Кельвин Синклер. Увидев меня, он торопливо идет к нам, явно обеспокоенный моим вторжением. Но мужчина с бруклинским акцентом поднимает руку, делая знак остановиться.

– Я догадался, что вы по-прежнему живы, – говорю я. – Кто-то другой тоже может догадаться.

Мужчина смотрит на меня так, словно вот-вот скажет, что я его с кем-то спутал, или затеет спор. Но вместо этого он кивает и говорит:

– Спасибо.

Я смотрю на Кельвина Синклера, потом снова на Арло Шугармена. Меня подмывает спросить, чтó они теперь намерены делать. Но я не спрашиваю. Свою часть я выполнил. Остальное зависит от них. Я поворачиваюсь и иду вниз по склону холма.

По пути домой мне нужно сделать еще одну остановку.

В Хикори-Плейс я сворачиваю с шоссе в длинный проезд. Он приводит к роскошному старинному дому. Я вновь в Нью-Джерси. В этом доме живет Эма со своей матерью, кинозвездой Анджеликой Уайетт. Вскоре я замечаю обеих, стоящих у входной двери.

Думаю, теперь вы уже догадались, что я никому не рассказал об услышанном от Патриши. Она застрелила монстра, который, по моим представлениям, ничем не отличался от Тедди Большого Т. Лайонса. Он бы и дальше продолжал истязать и убивать. Патрише, сделавшей для людей столько хорошего, незачем расплачиваться за поступок своей юности. Здесь надо упомянуть о некоторой моей пристрастности, поскольку это решение почти идеально вписывается в рассказываемую мной историю и отвечает моим корыстным интересам.

Я не хочу, чтобы мой отец и вся семья оказались жертвами скандала.

В любом случае я считаю такое решение справедливым. Вы можете не соглашаться. Тем хуже для вас.

Я останавливаюсь и выхожу из машины. Эма распахивает дверь, бежит ко мне и тут же повисает у меня на шее. Она крепко обнимает меня. Я чувствую, как в груди что-то приоткрывается.