– Не пойму, что случилось в четвертом бунгало?

– Есть те, кто принимает эту историю слишком близко к сердцу, – покачал головой Бенни.

– Какую еще историю?

Мужчины переглянулись. Мистер Флэнт покрутил в руке кофейную чашку.

– Погиб человек, который жил в том бунгало, – тихо сказал мистер Флэнт. – Очень хороший человек. Его звали Лоренс. Ларри. Успешный книготорговец… И он погиб.

– Ой!

– Да уж, – кивнул Бенни. – Отравился газом.

– В Кэньон-Армс? – уточнила Пенни, чувствуя, как затылок покрывается потом, хотя везде работали вентиляторы, поднимая в воздух всякий сор и чешуйки старой кожи. Однажды, сдувая пыль с пальцев, соседка Пенни сказала, что пыль – это мертвая кожа. – В моем бунгало?

Оба мрачно кивнули.

– Тело несли через двор, – проговорил мистер Флэнт, безучастно глядя в окно. – Помню эту гриву белокурых волос. Боже! Боже!

– Некоторые люди зацикливаются на этой истории, – вставил Бенни. – Услышат и начинают зацикливаться.

Пенни вспомнила, как соседский мальчишка упал с их дерева и через два дня умер от заражения крови. Никто больше не собирал груш с этого дерева.

– Да, – проговорила Пенни, устремляя взгляд в грязное окно, – некоторые люди суеверны.

Вскоре Пенни начала захаживать в бунгало номер три несколько раз в неделю, по утрам, перед работой. А потом и по вечерам тоже. Соседи угощали ее ржаной и яблочной водкой. От водки лучше спалось. Своих снов Пенни не запоминала, но очень часто по ночам глаза ей жгли световые пятна. Иногда пятна принимали странные очертания, и Пенни нажимала пальцами на веки, чтобы это прекратилось.

– Заходите ко мне в бунгало, – предложила она однажды, но соседи медленно, в унисон покачали головой.

Говорили они большей частью о Лоренсе, о Ларри, который, похоже, был человеком деликатным, чувствительным, со слишком тонкой для этого города душевной организацией.

– Когда это случилось? – спросила Пенни, чья голова шла кругом: жаль, что Бенни добавил в яблочную водку так мало воды. – Когда погиб Ларри?

– Незадолго до войны. Двенадцать лет назад. Ему было всего тридцать пять.

– Как грустно, – отозвалась Пенни, чувствуя, как затуманиваются глаза: спиртное начало действовать.