— Вот чаровница наша! Опять к вам давешний паренек, с новым визитом. Пора объявлять о помолвке, раз такое дело...

И повела меня вниз. В холле легонько ткнула меня в бок.

— Только без проказ, — предупредила она.

Чарльз на этот раз выглядел совсем запуганным.

Мы сели, как и раньше, на стулья у окна, и опять сестра Спиллер стояла в дверях и болтала с товарками в холле. Некоторое время мы сидели молча. Щеки у него были белы как мел. Я спросила шепотом:

— Чарльз, ты сделал, что я велела?

Он кивнул.

— Болванка?

Он снова кивнул.

— И напильник?

Снова кивок. Я закрыла лицо ладонями.

— Но на болванку, — сказал он жалобным тоном,— ушли почти все деньги. Слесарь сказал, что есть болванки, которые болванистее других. Вы меня не предупредили. Я взял самую болванистую.

Я раздвинула пальцы и встретилась с ним глазами.

— Сколько вы ему дали? — спросила я.

— Три шиллинга, мисс.

Три шиллинга за шестипенсовую болванку! Я снова прикрыла рукой глаза. Потом выпалила:

— Не важно, не важно. Все равно молодец.

И рассказала ему, что делать дальше. Он должен быть вечером у стены парка. Должен отыскать место, где растет самое высокое дерево, и ждать меня там. Может быть, всю ночь придется ждать, потому что я не могу сказать наверняка, сколько времени займет у меня побег. От него требуется только, чтобы он ждал и был готов бежать в любую минуту. А если я не приду, значит, что-то мне помешало, и в этом случае он должен прийти туда же на следующую ночь и опять меня ждать — и так три ночи подряд.

— А если вас и тогда не будет? — спросил он, округлив глаза.

— Если меня и тогда не будет, — сказала я, — ты вот что сделай: отправляйся в Лондон, найдешь там улицу, которая называется Лэнт-стрит, там живет одна дама по имени миссис Саксби, расскажешь ей, где я и что со мной. Боже мой, Чарльз, как же она меня любит! И тебя полюбит, раз ты мой друг. Она придумает, что делать.