Том остановился, вытер глаза и снова посмотрел на могильный камень.

– Что было дальше?

– Нечто немыслимое. Я очнулся в полном порядке, если не считать легкой боли в затылке. Зверюга меня не тронула. – Макмертри сделал паузу. – Но как такое возможно? Она уже летела на меня с горящими от бешенства глазами. Я огляделся – рыси нигде не видно. Тут я понял, что нет и Массо. – У Тома защемило сердце, но он продолжал: – Я походил вокруг и увидел их метрах в тридцати – пристроились около дуба.

– Их? – Бо поднял бровь.

– Сначала я не понял, что именно вижу. Понял, что рысь мертва – ее хвост торчал из-под чего-то красного. Подошел ближе, и оказалось, что красное – это Массо. Он был весь исцарапан, белая шкура стала красной от крови.

– Но… но как… – начал Хейнс, но Том его прервал:

– Массо держал рысь за глотку, а глаза его были закрыты. Он сжал челюсти и так их и не разжал.

Негр присвистнул:

– Вот это да.

– Ему было тринадцать лет, он уже собирался на тот свет, и вот – загрыз двадцатикилограммовую бешеную рысь.

– А он был еще… когда вы его нашли…

На глаза Тома накатились слезы, но ему удалось их сдержать.

– Я заговорил с ним. Сказал: «Массо, это я. Я…» И он открыл глаза и зарычал зловещим басом, какого я в жизни не слыхал. И испустил дух. Все это время он держал рысь за глотку. Не меньше часа… Он завалился на бок рыси и лежал, не шевелясь. Я погладил его пасть, он меня лизнул. А потом…

Макмертри закрыл лицо рукой и дал волю слезам.

– Ему надо было удостовериться, что с вами все хорошо, и только тогда он позволил себе умереть.

Том кивнул.

– Он дал бой, Бо. Как ты и сказал.

– И вы дали бой вслед за ним.

– Как ты и сказал.

Хейнс улыбнулся.