Султан, улыбаясь, прервал его:

— Я всегда жил в трудные времена.

— Значит, — резко сказал Кли, — вы лучше других можете оценить ситуацию.

— А если ваш Кеннеди не достигнет своих целей? — заметил султан. — Бывают ведь несчастные случаи, небеса не всегда милосердны.

— Вы хотите спросить, — холодно отозвался Кли, — что произойдет, если заговор с целью убийства Кеннеди удастся? Я заверяю вас, что этого не случится. Меня не интересует, насколько умными и смелыми могут оказаться убийцы, но если они сделают попытку покушения и потерпят провал, и если какой-нибудь след приведет к вам, вы будете уничтожены. Но до этого не должно дойти. Я — человек разумный и понимаю вашу позицию, поэтому предлагаю обмен конфиденциальной информацией. Не знаю, что предложил вам Оудик, но ставка на меня выгоднее. Если же Оудик и его банда победят, вы все равно будете в выигрыше, ведь он ничего про наш разговор не узнает. Если же победит Кеннеди, вы имеете меня своим союзником. Я — ваша страховка.

Султан кивнул и пригласил его на роскошный обед, во время которого расспрашивал Кли о Кеннеди. И только под самый конец обеда он, слегка запинаясь, спросил про Ябрила.

Кли посмотрел ему прямо в глаза.

— Ябрил не избежит своей участи. Если его друзья рассчитывают добиться его освобождения, захватив наиболее важных людей заложниками, скажите им, чтобы они об этом забыли.

Кеннеди никогда не отпустит его.

— Ваш Кеннеди изменился, — вздохнул султан. — Он производит впечатление неистового. — Кли не ответил и султан продолжил, медленно произнося слова. — Я думаю, что вы убедили меня, и мы станем союзниками.

Вернувшись в Соединенные Штаты, Кристиан Кли первым делом отправился с визитом к Оракулу. Старик принял его в спальне, сидя в кресле-каталке с моторчиком перед сервированным столиком, а удобное кресло напротив ожидало Кристиана.

Оракул приветствовал его слабым жестом руки, предлагая сесть. Кристиан налил хозяину чай, положил на тарелку тонкий ломтик пирога и маленький сандвич, потом приготовил чай себе.

Оракул сделал глоток, отломил кусочек пирога и отправил себе в рот. Так они какое-то время сидели молча.

Потом Оракул сделал попытку улыбнуться — едва заметное движение губ, омертвевшая кожа на лице почти не шевелилась.

— Ты попал в хорошенькую историю с твоим чокнутым другом Кеннеди, — произнес он.

Это вульгарное словечко, вырвавшееся словно из уст невинного ребенка, заставило Кристиана улыбнуться. Интересно, подумал он, является ли признаком дряхлости и умственного распада то, что Оракул, никогда в жизни не сквернословивший, теперь так свободно ругается? Он съел сандвич, запил его чаем и только после этого поинтересовался: