— Насчет этой истории в Миде, — заговорил начальник полиции. — Неудачно вышло, знаете ли. Трения между Мидом и Бруком вспыхнули еще в незапамятные времена, задолго до меня, и теперь, видимо, просто наконец достигли кульминации. Так уж получилось, к счастью, что Уитт, в сущности, не из местных, иначе все могло сложиться куда хуже. Он прибыл откуда-то из Саутгемптона год или два назад, и насколько нам удалось выяснить, единственный человек в Миде, который был знаком с ним ранее, — хозяин постоялого двора, некий Корниш.

— Как вы это узнали?

— Корниш открыто заявил об этом на допросе.

— Значит, его вызывали на допрос?

— Он вызвался сам. Сказал, что никто лучше его не сможет свидетельствовать о личности убитого, поскольку он, Корниш, знал его дольше, чем кто-либо в Миде.

— Любопытно, потому что сомнений в том, что убит именно Уитт, не было — ведь так?

— Ни малейших. Лично мне думается, что этот малый просто захотел стать важной персоной. Он ведь как-никак хозяин постоялого двора и должен заботиться о репутации.

— Как любая творческая личность. Да, полагаю, в этом все дело.

— С другой стороны, — с расстановкой продолжал начальник полиции, — следует добавить еще кое-что. Предварительное следствие, проведенное старшим инспектором Коули — вы ведь знаете Коули? — выявило, что Уитт и Корниш не ладили друг с другом. Вместе с тем неопровержимо установлено, что если кто и никак не мог убить Уитта, то это прежде всего Корниш. Он даже не заходил в павильон, пока команды переодевались, а оставался на поле — осматривал питч вместе с другим судьей, от команды Брука.

— А медицинское освидетельствование? Не дало ничего нового?

— Абсолютно ничего. Все изложено точно, ясно и в полном соответствии с тем, что мы уже знали. Видимо, Уитта убили сразу после того, как он закончил свой иннинг. Ему проломили голову его же собственной битой, после чего прийти в сознание он уже не смог.

— Значит, это сделал кто-то из его же команды?

— Похоже на то… точнее, было бы похоже, не окажись у всей команды железных алиби. Кроме того, есть еще одно обстоятельство, на которое сэр Адриан Кокс справедливо указал инспектору Коули. Из-за соперничества между деревнями страсти разгорелись настолько, что маловероятно — «невозможно», как выразился сэр Адриан, — чтобы кто-нибудь из команды Брука разделался со своим капитаном до конца матча.

— И все-таки, поскольку представилась возможность выместить обиду…

— Вот только и тени обиды не было нигде, если не считать вражды между ним и хозяином постоялого двора «У француза». Уитта уважали как крикетиста, местные считали его щедрым, никто не жаловался на него как на работодателя…