Эш поднимает изогнутую щеколду на высокой дверце. Рассудок кричит, что надо закрыть глаза, но я не могу отвести взгляд. Как я в ужасе и предполагала, за этой дверью вертикально расположено бледное, замороженное тело охранника с крестообразным шрамом. Его глаза полуоткрыты. Не в силах унять дрожь, отступаю на несколько шагов назад и зажимаю рот рукой.

Лейла подносит свечу поближе к телу охранника, освещая окаменевшие черты мертвого лица.

– Ни синяков, ни порезов, – тихо говорит Эш, осматривая руки охранника. – На костяшках пальцев нет никаких ссадин, значит, особенной борьбы не было. Может, на него напало несколько человек?

– По лицу его тоже явно не били, – шепчет Лейла и наклоняется ближе, чтобы повнимательнее рассмотреть глубокий порез у него на шее. – Как странно… – говорит она. – Края раны неровные. В коридоре, когда он лежал весь в крови, я этого не разглядела.

– Что это значит? – спрашиваю я. – Кто-то использовал зазубренное лезвие?

– Нет, – говорит она и сводит брови. – Даже при зазубренном лезвии получается ровная линия.

Эш наклоняется ближе и широко раскрывает глаза. Я впервые вижу его испуганным.

– Стекло, Лей! Готов спорить на что угодно, это было стекло – достаточно острое, чтобы с легкостью нанести глубокую рану, но при этом недостаточно гладкое, чтобы не оставить таких следов по краям пореза.

У меня сдавливает грудь. Мне мгновенно становится понятна его реакция.

– Разбитое стекло из моей комнаты. Думаете… – начинаю я и осекаюсь.

– Да. Наверняка кто-то забрал осколок, прежде чем Пиппа прибралась у тебя в спальне, – кивает Лейла.

– Подожди… Не знаю, важно ли это, – говорю я, – но на уроке по ядам у Феликса я заметила царапину на ладони. Помню, я тогда еще подумала, что на фехтовании за день до этого у него не было никакой царапины, а в тот день из-за кровавого послания у меня в спальне я специально у всех внимательно разглядывала руки.

– Эш, просмотри расписание Феликса, может быть, выяснишь, откуда у него взялся порез, хорошо? – командует Лейла. – Узнай, не было ли у него каких-нибудь боевых занятий между фехтованием и ядами. Или подумай, была ли у него возможность где-нибудь еще поранить руку.

Эш кивает, с обеспокоенным видом продолжая разглядывать тело охранника.

– Нужно осмотреть его спину, – говорит Лейла. – Если вы сумеете наклонить его вперед, я посмотрю.

Они оба поворачиваются ко мне, и мне приходится сделать над собой сверхчеловеческое усилие, чтобы не сказать им, что я отказываюсь это делать. Но времени у нас нет, и, с трудом поборов чувство страха и брезгливости, заставляю себя сделать шаг вперед. Эш уже положил одну руку на правое плечо охранника, а вторую на грудь, чтобы поддерживать его вес.