Некоторые коробки были вскрыты, другие – запечатаны, но почти на всех имелись ярлыки с наименованием товара и информацией о перевозке. Надо сказать, это была весьма странная коллекция: сто упаковок сигарет «Уинфилд», небольшая коробка, внутри которой лежали двадцать штук дешевых наручных часов «Касио», ящик греческого оливкового масла, два ящика пустых трехчасовых видеокассет, коробка с кашемировыми свитерами, пять ящиков кока-колы, двадцать пар кроссовок «Найк», два ящика с бутылочками жидкости для чистки контактных линз, три черных пластиковых пакета для мусора, туго набитых джинсами «Ливайс», четыреста зажигалок «Бик», ящик виски «Гленливет», оптовая партия батареек «Дюраселл», пятнадцать сумочек «Гуччи», две тысячи презервативов и один телевизор марки «Бэнг энд Олуфсен».

– Импорт-экспорт, – пробормотала Петра тоном, сочетавшим в себе презрение и восхищение.

Внезапно сквозь приглушенный гул уличного движения до нее донесся кашель. За кашлем последовал металлический лязг, будто кто-то пытался попасть ключом в замочную скважину. Передняя дверь, догадалась Петра. Она шагнула к коридору, но, увы, опоздала. Кто-то – причем, явно не один – уже вошел в здание. До кладовки ей не добежать. Она обернулась. Выходившее в сад окно было зарешечено и заперто на замок.

Думай! Что теперь делать? Чему тебя учили? Что должно быть инстинктивным действием, но ты почему-то его забыла?

Незнакомые голоса разговаривали по-арабски. Они раздавались все ближе, перемещаясь из передней комнаты в коридор. Петра попыталась сосчитать говорящих. Два, как минимум, или даже три человека. Она отползла за диван и, спрятавшись в углу, за коробкой из-под телевизора, легла на бок и свернулась в комок. Затем притянула к себе проеденную молью штору и коленом прижала к коробке ее край, в надежде на то, что тем самым обеспечит себе дополнительное прикрытие. Левой щекой прижалась к ковру. Некогда его поверхность представляла собой массу фиолетовых и бордовых завитушек, которые с годами выцвели и теперь смотрелись как коллаж из грязных пятен. Ковер провонял старой пылью, бесхозностью и самим временем. Ей оставалось лишь надеяться, что она не чихнет.

Каждый новый удар ее обезумевшего сердца грозил стать последним. Перед глазами возникла картинка. Она вспомнила дождь, туман, разговор у торфяного болота. Держи дыхание под контролем, и ты совладаешь с паникой. Интересно, где сейчас тот, кто дал ей этот совет? И она сосредоточилась на легких и сердце. Постепенно пульс начал замедляться.