– Ради бога, Марина. Послушай, что ты говоришь! Как я могу доверять тебе, если знаю, что ты мне лжешь?

* * *

Десять минут седьмого холодным серым утром, а я уже на грани нервного срыва. По крайней мере, у меня такое ощущение, хотя кто знает… В прошлом со мной таких моментов не случалось. Наркотики и алкоголь заменяли боль химическим забытьем. Теперь же я лицом к лицу с забытьем голым. Я раздета до самых костей. Марина против Петры, против Стефани.

Не знаю, правильно ли я поступила, уйдя от Фрэнка и хлопнув дверью. Нам нужно было поговорить. Мне нужно было поговорить. Но ведь я все равно была бы вынуждена ему лгать. Так что, может, это даже к лучшему. Интересно, спит ли он сейчас? Очень хочется надеяться, что нет, что наша размолвка отняла у него сон. Впрочем, в следующий миг я становлюсь противна самой себе. Как можно быть такой эгоисткой? Почему он не должен спать из-за меня? Ведь это моя вина. Почему он должен страдать больше, чем уже настрадался?

У меня пропало всякое желание мстить за мертвых, мне больше не надо ни справедливости, ни возмездия. Я просто хочу спать. Мне всего двадцать три, а я уже устала от жизни.

27

В половине девятого Петра постучала в дверь Фрэнка, но ответа не получила. Вернувшись к себе, она набрала его номер. Автоответчик попросил ее оставить сообщение. Увы, у нее не нашлось нужных слов, чтобы выразить то, что она хотела сказать, и Петра просто положила трубку. В девять часов она повторила попытку, но с тем же результатом. Тогда вышла из дома и купила точно такой же «Сони Уокмэн», какой ей вручил Серра.