— Вспомните, кто говорит эти слова, — бросила Ксения, — уж не коллективным Мефистофелем ли вы себя считаете?

— Мы не рассматриваем метафизические образы, — улыбнулся генерал, — но мы безусловно хотим перекроить мир, так как высшие силы не смогли его построить. Бог дал человеку свободу. Мы дадим человеку контроль!

— Контроль не человека, — поправила Ксения, — а над человеком.

— Да, — согласился генерал, — а как иначе заставить человека исполнять то, что ему предначертано? Крестьянин, что проповедовал истину, его никто не послушал, как и тех других, что были до него и безусловно будут после. Их не послушали и их уничтожили, потому что никто из них не хотел властвовать над человеком, они лишь показывали путь, но не вели его, а мы поведем, поэтому человек выберет нас.

Ксения устало вздохнула.

— Но вы тоже всего лишь люди, — сказала она, — и у вас нет власти над объективными процессами, и пока у человека есть выбор, всегда найдутся те, кто сможет бросить вам вызов, как бы глубоко вы ни проникли.

Соколовский холодно рассмеялся.

— Но мы и не лишаем человека его выбора, — возразил генерал, — мы, наоборот, предлагаем его. И человек выбирает нас сам, а знаете почему?

— Любопытно услышать, — сказала Ксения.

— Да потому что он хочет, чтобы им управляли, — произнес Соколовский, — он только и ждет сильную руку, перед которой можно преклониться, и упившись своей свободой, он все равно приходит к нам за контролем, потому что мечтать о свободе и власти это одно, а прикоснуться к ним и направлять их могут только избранные.

Авалова многозначительно хмыкнула.

— Стало быть, вы всё же больше о собственной власти печетесь, — сказала она, — а не о счастье народа. Я только одного не могу понять, а сколько людей можно из-за властолюбия убить? Есть ли предел этому? Катя Кирсанова, Саша Рыкова, они же совсем девочки были.

Соколовский демонстративно пожал плечами. Раскаяние из такого человека вытягивать бесполезно.

— Не надо было совать свой нос не в свое дело, — жестко и четко ответил генерал, — вы прекрасно знаете, что поставлено на карту. Много рефлексируете, Ксения Игоревна, вам это не к лицу.

— Вы не уйдете от наказания, — сказала Ксения, — не надейтесь. Есть силы сильнее закона.

— Я так не думаю, — возразил Соколовский, — в противном случае мы бы не вели этот разговор. Восхищаюсь вашей настойчивостью. Упорство и тщательность. Я ценю это очень высоко. Встаньте рядом со мной. И пойдем вместе. Или против меня. Тогда вы будете до конца в одиночестве. Хотя, впрочем, вы можете отойти в сторону и, многозначительно промолчав, наблюдать, чем дело кончится, хотя я не думаю, что вы способны на смирение. Выбирайте. Помните, что я лишь предлагаю путь, а выбор человек делает сам. Каков будет ваш ответ?