Глаза Распутина в этот момент были устремлены на Эрин.

Она задрожала, почувствовав некое предостережение в этом мрачном взгляде.

Глава 50

Глава 50

27 октября, 18 часов 22 минуты по московскому времени

Санкт-Петербург, Россия

Прежде чем Рун смог ответить на оскорбительный упрек Григория, их разговор прервали. Глаза всех, кроме глаз Эрин и Джордана, повернулись в сторону богато украшенного входа в храм. И снова чувства Руна были оскорблены отражением мерцающих свечей на бесчисленных изразцовых плитках, полированном мраморе колонн и позолоченных поверхностях.

Помимо всего этого он услышал приближающееся к наружной стороне двери сердцебиение. Его ритм был ему знаком, но почему – ведь между слежением за ритмическими пульсациями сердец Эрин и Джордана и сигналами от перегруженных до предела органов, реагирующих на внешние раздражители, он не мог предположить ничего, что могло бы так резануть слух.

Затем раздался стук.

Эрин с Джорданом тоже обернулись, заслышав этот сильный требовательный стук костяшек пальцев по дереву двери. Григорий поднял руку.

– Ага, кажется, ко мне пожаловали еще и другие гости. Прошу у вас прощения.

Его мрачные прихожане, окружив Руна и его спутников, повели их к апсиде.

Рун не сводил с двери пристального взгляда, напрягая все свои органы чувств в попытке угадать, кто этот таинственный гость, но сейчас запахи крови и горелой плоти, исходившие от прихожан Григория, окутывали и его тоже. Удрученный неудачей, он глубоко вдохнул и произнес про себя молитву о ниспослании терпеливости в пору бедствия и несчастий. Однако молитва не принесла желаемого успокоения.

Григорий незаметно проскользнул в вестибюль, исчезнув из поля зрения, и, открыв дверь, вышел в густые холодные сумерки.

– Мне надоело, что нас постоянно пасут, – сказал Джордан, касаясь локтем Эрин.

– Как коров, – поддержал его Рун.

– Нет, не как коров, – возразил солдат. – Как быков. Надо же мне сохранить свое достоинство. Хоть как-то.