Рун отчаянно пытался вникнуть в смысл сказанного.

Другой бессмертный, подобный мне…

Он уставился на пришельца во все глаза. Как такое возможно?

Тот печально нахмурился.

– Я-то думал, мы пребываем в согласии, когда доходит до подобных материй, товарищ.

Распутин разинул рот, но не произнес ни слова. Очередная диковина для монаха, которому скажешь слово, а он тебе – два.

Христиан и Надия быстро переглянулись с Руном, подтверждая, что они тоже в замешательстве. Ни одному из них ничего не известно об этом якобы бессмертном человеке.

Батори просто наблюдала за происходящим с залегшей между бровями морщинкой расчетливой сосредоточенности. Ей что-то известно, но она помалкивает, явно желая посмотреть, как повернется дело, прежде чем реагировать.

Взгляд незнакомца отыскал ее глаза, и на губах его заиграла сердечная улыбка, смягчившая суровые черты.

– Ах, графиня Элисабета Батори из Эчеда, – официальным тоном произнес он. – Вы все так же прекрасны, как тогда, когда мой взор упал на вас впервые.

– Вы тоже не переменились, сэр, – отозвалась та. – Однако же, слыша биение вашего сердца, я не могу постичь, как сие возможно, поелику встречались мы столь давно в прошлом.

Он с безмятежным видом сцепил руки за спиной. И ответил ей, однако слова его предназначались для всех них.

– Как и вы, я бессмертен. Однако, в отличие от вас, я не стригой. Мое бессмертие – дар, пожалованный мне Христом в ознаменование моей службы Ему.

У Руна за спиной Эрин резко втянула воздух сквозь зубы.

Корца тоже не смог скрыть изумление.

Зачем было Иисусу даровать этому человеку бессмертие?

Первой заговорила Надия, задав новый вопрос.