Как только он нажал последний камень, послышался хруст, и по стене, осыпая пыль, побежали черные трещины, обозначившие абрис двери. Леопольд знал, что есть и другие секретные пути в расположенный внизу лабиринт, но Окаянный недвусмысленно указал, что он должен пробираться к ней именно этой дорогой. Окаянный был знаком с сивиллой в другой жизни и узнал об этом ее святилище. Столетие за столетием он следил за ее перемещениями по планете, знал, что сейчас она пребывает здесь и, скорее всего, ждет их.
Леопольд толкнул дверь, и та открылась, со скрежетом проехавшись по камню. Но он остался на пороге, не отваживаясь ступить в ее царство без разрешения. Отступил обратно к трону и преклонил перед ним колени. Достал нож и порезал себе запястье.
Потекла темная кровь, позволяя благословению Христа воссиять в ней.
– Услышь мою молитву, о сивилла! – нараспев повел он. – Пробил час, дабы твое пророчество принесло плоды.
Он ждал на коленях, казалось, целые часы, но, скорее всего, прошли лишь считаные минуты.
Наконец его острый слух уловил мягкие шлепки босых стоп по камню.
Он устремил взгляд за каменный престол в темный проем двери.
Полоска тьмы растаяла, проступил силуэт, и взору открылась безупречность темнокожей женщины, одетой в простую полотняную сорочку. Единственными ее украшениями были золотой браслет на плече и осколок серебра, висящий на золотой цепочке. Не то чтобы она нуждалась хоть в каких-то украшениях. Ее сумеречная красота пленила мысли Леопольда, разворошив даже греховные. Как мог устоять перед ней хоть кто-то? Она – воплощенная мать, возлюбленная, дочь, сама женственность.
Но не женщина.
Он не услышал биения сердца, когда она обогнула трон и уселась на него.
Она – нечто куда более великое.
Леопольд преклонил голову пред ее красотой.
– Прости меня, о Великая!
Он знал ее имя –
– Мое прощение не облегчит твое бремя, – негромко промолвила она. – Ты должен сбросить его по собственному произволу.
– Ты же знаешь, что я не могу.
– И он прислал
Подняв глаза, Леопольд заметил в ее взоре глубокую печаль.