– С чего бы это я был не в состоянии стоять?
Он явно не помнил, как его застрелили.
Рун указал на выход, расположенный дальше других от сирен и огней.
– Надо идти.
Распутин кивнул, направляясь в ту сторону.
– Я знаю путь к выходу. У меня тут недалеко автомобиль.
Христиан поднял останки Надии, готовый бежать с ними.
При виде ее поверженного тела в руках молодого сангвиниста радость Эрин пошла на убыль. Но вместо того, чтобы поддаться горю, она ухватилась за полыхающий в груди гнев. Посмотрела испепеляющим взглядом на сломанных мотыльков в снегу. Питая твердую решимость лучше понять врага, обратить горе в движущее начало, наклонилась и зачерпнула ладонью нескольких сломанных мотыльков, сунув их в карман своей куртки из шкуры анафемского зверя.
Наклоняясь за последним мотыльком, Эрин горестно оглядела следы уничтожения, оставленные за собой Искариотом. Тела стригоев исковерканы до неузнаваемости, и эта загадка будет мучить Стокгольм еще довольно долго. Глядя в ту сторону, она заметила в ярде от себя что-то темное, брошенное в снегу. Подойдя, обнаружила сверток, обернутый в древнюю клеенку из пропитанного чем-то полотна. Подхватила его и сунула во внутренний карман куртки.
И едва выпрямилась, как железные пальцы вцепились ей в запястье.
Рун потащил ее к выходу. Крики полицейских за спиной стали громче. Вместе с ней Корца подгонял и Джордана. Добравшись до ледяной арки, втолкнул обоих в лабиринт.
– Бегом!
Снег хрустел под ногами Руна. Он прислушивался к биению сердец бегущих Эрин и Джордана. Ровное и сильное, учащенное от нагрузки.
Сердце Стоуна звучало точно так же, как любое другое. Однако Рун твердо знал, что слышал, как оно
Это истинное чудо.
Корца вспомнил лицо отрока, лицо Первого Ангела, представил такую благодать – возвращать мертвых к жизни. Знал ли подросток, что обладает таким могуществом? Рун понимал, что в конечном итоге подобное чудо происходит по воле Бога. Было ли это воскрешение знаком, что трио воистину служит Его воле?