— Я знал таких людей, — сказал Джордан. — Те качества, которые делают человека хорошим лидером — например, способность сопереживать, — иногда делают их и более уязвимыми для боевого истощения, для ПТСР [16].

— Что случилось с Гуго? — осведомилась Эрин.

Бернард тяжело вздохнул.

— Он покинул тамплиеров. После Второго крестового похода. — Он взглянул на Руна. — Правду говоря, он вообще докинул наш орден.

— Он бросил сангвинистов? — Рун не мог скрыть потрясение.

Сангвинисты не уходят. Они либо погибают на службе Церкви, либо предают свои обеты, возвращаясь к своей нечестивой природе, после чего их надлежит выследить и убить. Единственным сангвинистом, избежавшим этой участи, был Распутин, который создал свою искаженную версию ордена внутри Русской православной церкви, окопавшись в Санкт-Петербурге, где до него не могли дотянуться сангвинисты.

Но похоже, был и еще один случай.

— Куда он отправился? — спросил Рун.

Бернард взглянул на свои ладони.

— Сначала он жил то тут, то там, будучи одновременно отшельником и кочевником. Наконец, осел в безлюдных горах во Франции, основав собственный скит. Там он в некотором смысле нашел покой, взыску я благодати в этом диком уголке мира.

— Так что ты хочешь этим сказать? — не понял Рун. — Он превратился в стригоя?

Бернард покачал головой.

Корца пытался осмыслить сказанное.

— Так как же он смог жить без покровительства церкви?— Он просто жил, — уклончиво ответил Бернард, не глядя Руну в глаза.

Эрин произнесла, вникая в суть истории:

— Так вы поэтому распространили ложь о его смерти, так? Гуго де Пейн покинул орден, но не вернулся к кровавому образу жизни. Он нашел свой путь к благодати независимо от Церкви...

Рун смотрел на нее, не в силах принять ее слова. Не могло быть другого пути к благодати, кроме смиренного служения Церкви. Он и все сангвинисты заучивали эту простую истину со времен Лазаря.

— Я не мог позволить, чтобы кто-либо это узнал, — объяснил Бернард. — Что, если и другие сангвинисты пожелали бы оставить орден? Поэтому я сочинил историю о доблестной гибели, о жизни, отданной на службе церкви. Но это была лишь одна из двух причин для такой лжи.

— И какова вторая причина? — поинтересовалась Эрин.

— Когда Гуго заговорил о том, что хочет оставить орден, я знал, что его за это убьют. Чтобы спасти его, я и придумал эту историю. — Бернард взглянул на Руна, словно прося отпущения этого греха. — Я солгал ордену. Я солгал Церкви. Но они охотились бы за ним, как за диким зверем, а он не был зверем. Он был моим другом.