– Степан!

Ответа я не услышал, только скрипнуло что-то в ближайшей ко мне арке справа. Этот звук должен был меня насторожить, но я лопухнулся. Мне представлялось невероятным, что Гумбатов может договориться со Степой. Или как-то вырубить его и освободиться.

Напрасно мне так представлялось…

Как потом выяснилось, Гумбатов использовал гвоздь, который вылетел из разбитой мной табуретки. Пока Степа отвлекался на телефонные разговоры – сначала дважды звонила жена, а потом я, – Саша освободил руки и, когда Саратов приблизился, чтобы повторить какой-то вопрос, ударил его гвоздем в глаз…

Он вылетел на меня из-под арки, замахиваясь какой-то хреновиной вроде маленькой кирки. Верхний зуб кирки был полностью покрыт кровью, и при замахе Гумбатова капли ее попали мне на лицо. Он оказался так близко, что даже не знаю, сумел ли бы я отбить первый натиск. Но Карина, сама того не желая, помогла мне.

Я вел ее перед собой, чуть-чуть правее, и она оказалась по ходу атаки Гумбатова. Замерла, точно столб, и я подумал: все, конец девке, первый удар ей и достанется. Но Саша, задержав готовую раскроить ее голову кирку, тычком в подбородок отшвырнул Карину с дороги. Она ударилась затылком о стену и, даже не охнув, стала медленно оседать.

Секунды, потраченной на Карину, мне было достаточно, чтоб подготовиться. От размашистого удара киркой я ушел отскоком назад и, пока Саша не успел поднять руку, контратаковал, проведя серию точных выпадов по нижнему уровню, после чего снова увеличил дистанцию.

Сашина тактика не отличалась разнообразием. Впрочем, и я не пытался его удивить и всякий раз отвечал на атаки почти одинаково. Ни один мой удар не мог оказаться нокаутирующим, но я знал, что через какое-то время у него собьется дыхание и перестанут слушаться ноги.

С каждым его наскоком, которые становились все более медленными, мы приближалиськ выходу из казармы. На улице я смог бы обратить в свою пользу факторы изменения освещения и увеличения площади для маневра, но это означало затянуть бой, а я не собирался побеждать «по очкам». Вид кровавого лезвия, рассекавшего перед моим лицом воздух, будил не страх, а холодную злость, которая руководила рефлексами, приобретенными на тренировках в спортзале и отточенными в уличных поединках. Сколько я себя помнил – ни разу не проиграл бой, который вел в таком состоянии. Еще бы научиться вызывать его по собственному желанию! Хотя Мастер говорил, что это неправильно…

Самоуверенность – коварная штука. Кирка пролетела так близко от носа, что у меня сжались внутренности. А в следующую секунду я подвернул ногу. Черт его знает, что там оказалось на полу, но я почувствовал, что в щиколотке что-то как будто хрустнуло, а вслед за тем резкая боль пронзила икру.