Томми встал на чердаке, чердак был старый, высокий, можно было встать в полный рост. Перед тем, как идти на дело, им раздали документы прикрытия и деньги на случай, если придется уходить поодиночке, — и это было ошибкой. Вообще всё это было одной огромной ошибкой, потому что люди, выросшие на улицах Белфаста или Ольстера, независимо от того, к какой группировке они принадлежат, с детства сами привыкают принимать решения и во всякую патриотическую белиберду не верят.

Немецкий он знает неплохо. Граница тут скверная — пройдет, затаится. Потом — уйдет куда-нибудь в Голландию, там сменит документы. Или свалит в Латинскую Америку, может быть, в Уругвай. Там, говорят, полно таких, как он.

А работа?

Да пошли они в ж…

Бросив последний раз взгляд на свою позицию и на подвешенную на шнуре винтовку — Томми пошел на выход…

…

— Он раскололся.

Николай топтался возле автобуса, чувствуя, как уходит время, — в Афганистане они раскололи бы пленного в момент… впрочем, были и такие, которые не кололись, хоть режь их на куски… Но были способы и для таких. Например, свиная тушенка с нарисованной на крышке свиньей…

Но он не знал, что волки контрразведки, к которым относился и Басин, колоть умеют ничуть не хуже, чем он. А даже лучше.

Выбрался и старший группы, которая обеспечивала безопасность, — усы, черные очки, явно не средней полосы загар. Посмотрел на часы.

— Двенадцать минут. Два снайпера. Успеем нейтрализовать — вся эта шпана на мосту не опасна. Коваль! Две группы по три человека.

— Я пойду!

Старший группы посмотрел на Николая, как будто тот сморозил глупость.

— Сиди, наружке нечего вмешиваться.

— Он Афган прошел, — резко сказал Басин, — профессиональный снайпер. За речкой он духов положил больше, чем ты издалека видел!

Старший группы, хоть и мог послать нах… даже генерала — решил не ссориться с полковником госбезопасности. У этого решения была и обратная сторона: если что пойдет не так, можно часть вины свалить на посольских.