— Остановись, Сакаро, — сказал учитель, и ученик перестал читать.
Это очень важно — тишина. Учитель никогда не торопился и учил тому же своих учеников. В отличие от менее опытных помощников, которые вели группы, у одного из них был даже черный пояс — учитель ни при выполнении ката, упражнений, ни при спаррингах — никогда не пытался превзойти противника в скорости, никогда не пытался опередить его. Но результат неизменно оказывался один и тот же — противник на татами.
Точность движений, их уместность в данной ситуации, предвидение действий противника — намного важнее скорости. Как говорил сенсей — всегда рано или поздно попадется кто-то, кто быстрее вас.
— Что вы поняли из сказанного?
— Путь самурая — смерть, сенсей.
— Это лишь то, что написано на бумаге.
…
— Путь приближения к смерти не так прост. Большинство людей — кроме разумеется самураев— боятся смерти, хотя она так или иначе неизбежна. Если вы перестанете бояться смерти — вы станете сильнее любого, кто боится. Вот что на самом деле написано в Бусидо. Шагая навстречу смерти — вы одновременно убегаете от нее как бы странно это не звучало.
— А если тот другой тоже не боится смерти, Кудо-сама[98]? — раздается голос маленького гайджина.
— Тогда всё решит поединок. Надеюсь, вашего духа и того, чему я вас учу, будет достаточно, и боги в тот день будут на вашей стороне. Продолжай, Сакаро.
…
На какой-то момент Николаю показалось, что он падает, сорвавшись вниз, но полузабытый прием ниндзя сработал и он вломился в слуховое окно ногами вперед, на ноги же и упав, готовый к немедленному действию. Но на чердаке никого не было, лишь плавали в свете окна пылинки.
Николай увидел натянутый шнур или трос, подошел ближе. Одна из СВД. Он посмотрел номер — все верно, одна из тех самых, которые он отстреливал на охоту.
С силой долбанули в люк, потом еще раз. По пояс, как чертик из коробочки показался автоматчик.
— Стой, стреляю! — завопил он.
— Свои, — ответил Николай. — Нет тут никого.
Охранники, один за другим, забрались на чердак. Старший подошел к окну, зачем-то посмотрел в него.
— А это что?