— Никогда!

Это были наши последние слова. Потрясенный, я уселся в кабриолет, и мы с нотариусом покинули замок. В голове моей роились тысячи отчаянных планов. Я готов был в случае необходимости похитить Клер. Я поклялся, что она будет принадлежать только мне. В конце концов, мое возбуждение привлекло внимание нотариуса.

— Вижу, господин граф, у вас сложилось то же впечатление, что и у меня… Странная семья, не правда ли?

— Да, весьма.

— Я бы даже сказал, она внушает тревогу, — уточнил этот милейший человек. — В доме царит атмосфера… как бы лучше выразиться… Гнетущая атмосфера! Эти люди живут не так, как вы и я. Ничего таинственного в них нет… Должен даже признать, у барона весьма приличная юридическая подготовка. Но я бы не хотел жить с ними в замке… Может быть, это смешно…

— Вовсе нет. Я полностью разделяю ваши чувства. Вам доводилось встречаться с предыдущими владельцами замка, с Мерленом и ле Дерфом?

— Никогда.

— Вы говорили, что один из них скончался, потеряв рассудок?

— А другой сам покончил с собой — именно так, господин граф!

Меньян на секунду задумался, размышляя, по всей видимости, над моими вопросами. Наконец он продолжил:

— Вот что примечательно. Я готовился к очень непростому разговору. Но когда Эрбо узнал, что вы хотите решить вопрос как можно скорее, он сразу уступил. Мне кажется, он и сам торопился избавиться от замка.

Нотариус был несколько разочарован тем, что ему не удалось блеснуть своими талантами. Я решил не рассказывать ему об увиденном вчера, почти уверенный, что семья Эрбо — жертва таинственных злых чар. Я догадался об этом, когда барон говорил о склепе. Разумеется, я по-прежнему не мог проникнуть в тайну. Тем не менее догадывался, что она как-то связана с трагической судьбой первых незаконных владельцев замка. Странное поведение Эрбо все больше укрепляло во мне уверенность в правоте этого предположения. Я не был жертвой галлюцинации. Что из этого?.. Я опасался, что умозаключения, от которых я терял рассудок, вновь увлекут меня в бесплодные поиски истины, и потому решил при первой возможности посоветоваться со священником.

Тем временем мы въехали в деревню, и нотариус, видя мое подавленное состояние и, возможно, догадываясь — а он был весьма проницателен — о моей роковой страсти к дочери барона, весьма любезно пригласил меня отобедать. Я с радостью согласился, опасаясь остаться наедине со своим горем. Что толку рассказывать про этот обед и как прошел остаток дня! Нотариус поделился со мной планами, как приумножить мое состояние. Я же, слушая его с вежливым вниманием, размышлял об обитателях замка, готовящихся к отъезду. Конечно, некоторое время спустя я мог бы приехать в Ренн и попросить у барона руки его дочери. Покидая Мюзийяк, Клер не становилась для меня потерянной навсегда. Тем не менее я пребывал в глубочайшей тревоге. Смутное предчувствие говорило мне, что не следует отпускать ее, и, по мере того как садилось солнце, терзания мои становились все более непереносимыми. Я ушел, не в силах более выносить даже вида себе подобных. Теперь мне хотелось побыть одному.