Людвиг с улыбкой открыл корзину.

— Тут двойное дно. Не думаю, что у тебя выйдет с первого раза.

Дутр скорчился в корзине; крышка не закрывалась. Он попытался лечь на бок, прижав колени к груди. Людвиг, все так же улыбаясь, мизинцем стряхивал пепел с сигары. Дутр сжимался все сильнее и сильнее. Спина у него трещала, он задыхался.

— Еще! — требовал Людвиг. — Еще!

Но Дутр, которого будто сдавило гигантским прессом, взорвался. Он выпрямился; мышцы болели, ноги затекли, ивовые прутья корзины четко отпечатались на коже.

— Хватит, — пробурчал он.

— Злишься?

— Нет. Но это дурацкий трюк. Вы же видите, что тут нельзя поместиться.

— А вот у меня получается. И у тебя получится, когда ты приобретешь гибкость. Владимир, кольца!

То были тростниковые кольца величиной с тарелку. Людвиг подбросил в воздух два кольца, три, четыре, с минуту пожонглировал ими с оскорбительно небрежным видом, потом крикнул:

— Лови!

Дутр упустил первое кольцо, поймал второе, третье, а четвертое угодило ему в лоб.

— Реакция плохая, — заключил Людвиг. — Четверть часа с кольцами перед сном. Засучи рукава.

Владимир сидел на кровати и жевал резинку, время от времени вытирая нос рукавом. Людвиг вынул из кармана монету.

— Она свинцовая. Двадцать граммов. Самый подходящий вес. Разожми правую руку. Вот так. Попробуй мизинцем прижать монету к основанию большого пальца. Хорошо. Пошевели остальными пальцами, как будто в руке ничего нет.

Монета упала на пол.

— Никуда я не гожусь, — вздохнул Дутр.

— Терпение! У тебя недостаточно сильные руки, вот и все. Поработаешь маленькими гантелями пару неделек. И дело пойдет. Только придется все время тренироваться с твоим долларом. Это дело сноровки.

Он щелчком подбросил монету в воздух, поймал ее.

— Смотри, кладу ее на ладонь, сжимаю пальцы левой руки, делаю вид, что держу правое запястье. Хоп! Монета проскальзывает. Вот она.