Ночь пробралась на чердак. Я все еще был подавлен. Мысли мои метались от одного вопроса к другому, как сумасшедшие. В конце концов я запихнул обратно в чемодан все то, что разбросал по полу. Внезапно я стал гадать, прочла ли открытку Клер. Она умела читать, и скупые строки были довольно разборчивыми. Но, поразмыслив, я решил, что это маловероятно. Заметив в кабинетной корзине для бумаг трех прыгающих дельфинов, сестра, как видно, пришла в восторг, извлекла обрывки и тщательно их склеила, даже не поинтересовавшись обратной стороной открытки. Впрочем, глядя на все эти предметы, которые я выгреб, прежде чем обнаружил дельфинов, можно было побиться об заклад, что Клер давно позабыла про свою находку, покоящуюся на дне чемодана.

Я спрятал открытку. Она должна была послужить мне вещественным доказательством против Ингрид, и я твердо решил ею воспользоваться. Мой отец умер. Я был убежден, что «американка» здесь ни при чем. Поневоле оставалась только Ингрид. Ингрид — лгунья, нагло утверждавшая, что ничего не знает об обитателях Керрарека.

Внизу заходили. Пора было ложиться спать. Через полчаса путь будет свободен. Я бесшумно приоткрыл форточку. Вечерний воздух пах скошенным сеном и тиной близлежащих болот.

«Хватит, — подумал я. — Теперь все кончено. Возьми себя в руки и перестань страдать. Ты спокойно поговоришь с Ингрид. Скажешь ей, что она — сволочь и шлюха, но тебе это все равно. Нужно только, чтобы она объяснила, как был убит отец. Дальше будет видно».

Я снова водрузил чемодан на вершину стояка. Клер не заметит, что его открывали. Когда все звуки внизу смолкли, я спустился и выскользнул из дома как тень. Теперь оставалось лишь пробежать по аллее, которая вела к развилке, где я впервые повстречал Ингрид.

Я подошел к ее дому. Светилось окно гостиной. Наверное, Ингрид смотрела телевизор. Поднявшись на невысокое крыльцо, я постучал, как обычно. Ингрид сразу же открыла дверь. В тот вечер она сменила свой всегдашний наряд — джинсы и блузку — на домашний халат.

— Я тебя не ждала, — сказала она. — Ты не предупредил заранее. Что-нибудь стряслось?

Пройдя через комнату, я выключил телевизор и повернулся к Ингрид.

— Вот что я нашел.

Я протянул ей открытку.

— Что это такое?

Она узнала дельфинов издали и, взяв открытку медленным жестом, даже не удосужилась ее прочесть.

— Что я должна сказать? — устало произнесла Ингрид.

— Ты была его любовницей?

— Сам видишь.

— Когда?

Она опустилась в ближайшее кресло.

— Не помню. Я еще была медсестрой. Скажем, лет десять тому назад, по меньшей мере. Хочешь, чтобы мы поссорились, не так ли?