— И знаешь, что он швырнет тебе в лицо? То, что ты сам влюблен в Изу, и попросит тебя не вмешиваться и не злить его, его не интересует состояние твоей души.

Наступила тишина, как когда-то давно перед выступлением. Он бледнеет. Прикладывает руку ко лбу. Я дружески пошлепываю его по колену.

— Это естественно, — говорю я. — Иза из тех, кого любят помимо своей воли. Больше скажу. Если бы ее полюбил ты, я был бы счастлив за нее. Уверяю тебя… И потом, почему бы мне не продолжить, раз я уже начал… Со своей стороны, Иза… когда говорит о тебе…

Оказывается, очень легко быть палачом. Пока я подыскиваю подходящие слова, он покрывается холодным потом.

— Знаешь, она часто говорит о тебе: «Если бы Марсель был один, если бы не его мать, думаю, он помог бы мне».

— Замолчите, — прошептал он. — Я запутался… Простите меня.

Он встает, нетвердо держась на ногах, и вдруг убегает, будто за ним гонятся. Я очень устал. Это напомнило мне о тех днях, когда мы с Изой были вместе. Я в последний раз проверял наше оборудование… мотоциклы на грузовике, составленные в ряд машины, брезент, хлопающий на ветру. Надпись «Чемпионат мира» и нарисованный внизу трамплин, нацеленный в небо. Все было готово, и тут я испытал упадок сил. Пустяк, но… На сердце, как темная тень предчувствия: от меня ничего не зависит, только время решит, кому выиграть, кому проиграть.

Я снимаю трубку и звоню Изе.

— Алло? Ты одна? Этот идиот только что ушел. Я ему осторожно подбросил кое-что… я сказал, что его дядя хочет на тебе жениться и что он не сможет этому помешать, а жаль, потому что ты в душе его любишь.

— Что? Ты сказал ему это?

— Так нужно. Очень приятно играть с огнем. Но так как он ничего не может сделать, то ничего и не случится.

— Что ты еще задумал?

— О! Очень просто. Марсель не умеет скрывать свои чувства. Фроман скоро все поймет. Тогда он ускорит события и поставит свою сестру и племянника перед свершившимся фактом. Но я тебе все это уже рассказывал.

— Бедный Марсель! Он же ничего тебе не сделал.

У меня было желание закричать: «Он любит тебя! И ты считаешь, что он мне ничего не сделал?» Но я лишь безмятежно улыбнулся.

— Он учится жить, не так ли? Это ему наглядный урок. А что касается меня, представь, это — мой последний трюк, но лишенный какого-либо риска. Подожди. Не бросай трубку. Я должен ввести тебя в курс дела. Если бы ты могла вести себя полюбезней с этим бедолагой, это очень помогло бы мне. Мне трудно из моей камеры раздувать огонь. Вы обедаете всегда втроем? — спросил я.

— Вчетвером. Старуха тоже приходит в полдень.