— Давай, иди в кино и не потеряй свой билет. Жду тебя к семи часам.

Я расслабился, я умею это делать. Даже ненадолго заснул. Шамбон был точен. Никто не видел, как он вернулся. Мы съели по сэндвичу, почти весело поболтали. Я старался держаться, будто речь шла вовсе не о преступлении, а о выступлении на публике, которое принесет нам славу. Наступила ночь. Без четверти десять мы еще раз перебрали детали: револьвер (я его стащил заранее и хорошенько протер), перчатки, одеяло, все в порядке. Я показал Шамбону, как согнуть палец трупа на курке.

— А затем, — добавил я, — я буду здесь, за дверью в коридоре. Ты будешь не один. Пойдем посмотрим.

Я сел в машину, и мы бесшумно проехали по громадным коридорам, которые отделяли нас от гаража. Время от времени я зажигал электрический фонарик, но свет через большие окна доходил до самых стен крытого перехода. Гараж был пуст, как и предполагалось. Я нашел самое укромное местечко и прошептал:

— Ты можешь вернуться в кухню. Я сам справлюсь.

Нет. В припадке самолюбия он решил остаться. Ждать пришлось недолго. Дверь внезапно медленно поднялась, и фары машины осветили стены. Рука в перчатке вспотела, но я крепко держал револьвер. Автомобиль въехал в гараж и остановился на обычном месте, Фроман погасил фары. Мне нужно было только быстро передвинуться в своем кресле в темноте, мгновенно ослепившей Фромана. Я остановился прямо за дверью, которую он толкнул, чтобы выйти. Ничего не подозревая, он вышел из машины, захлопнув дверцу. Я наклонился вперед.

— Мсье Фроман?

— Что такое?

Захваченный врасплох, он повернулся. Я вытянул руку и выстрелил в упор без всякой злобы, как мне кажется. Просто нужно было это сделать. Фроман от удара резко ударился о кузов и медленно начал сползать, как в посредственном фильме. Я посветил ему в лицо. Шамбон робко приблизился.

— Он мертв?

— Как видишь. Помоги мне.

Я отвязал костыли и, если можно так выразиться, встал на землю. Мне было не легко поднять тело, но Шамбон в пароксизме ужасного ликования сделал это очень легко. Он дышал, как грузчик.

— Ты возьми его одной рукой, а другой поддерживай. Нельзя уронить его по дороге.

Странный кортеж двинулся. Резиновые колеса, резиновые подошвы и костьми с резиновыми наконечниками. Мы затаили дыхание, в неверном свете звезд катилась ночь, тишина, видение смерти, которое, так же внезапно, как появилось, исчезло. Шамбон держался прекрасно. Он был на вершине блаженства, освободившись от тяжкого груза и тревоги, готовый выйти на сцену без тени страха. Он остановил машину напротив кабинета Фромана, я, в свою очередь, поддерживал тело. Остальное было не трудно. Он прекрасно справился с разговором по телефону, в голосе его звучало ровно столько волнения, сколько необходимо. Потом он ловко подхватил труп, без тени отвращения. В общем, все прошло хорошо. Выстрел в воздух прозвучал именно так, как я и планировал. Последний взгляд. Занавес опускается.