"Тогда мое мнение почти наверняка верно", - сказал мистер Олифант.

Теория мистера Олифанта заключалась в том, что Хьюстон купил лодку и уплыл на ней. Он уже делал это однажды, никому не сказав, и не возвращался девять месяцев. Казалось, ему было трудно успокоиться. Он жил в Швейцарии, на Бермудских островах, Ямайке, Барбадосе, Тринидаде, а теперь и на Тобаго. Или теперь это был Тобаго? Именно из-за этого сомнения я все еще давал рекламу в Trinidad Guardian, которая широко распространялась в Карибском бассейне.

По условиям контракта мистер Олифант имел право одобрить наш выбор автора, и вскоре он выступил с предложением.

‘Самое замечательное в том, что у нас не должно быть ни вульгарности, ни сенсационности. Если бы вы спросили этого доктора Роя о чем-то, что потребовало бы длинного заявления, вы могли бы судить по его методу и стилю, как он будет работать. ’

‘ Да. Мы могли бы.’ К этому времени было уже больше пяти, и мы еще не добрались до Списка – каталога вопросов, которые я систематически прорабатывал с ним. Однако он казался достаточно бдительным. Я решила попробовать парочку.

‘Я подумал, что мы могли бы заняться этим вопросом о монахе – главном монахе-враче. У меня здесь “Хьюстон когда-нибудь выдвигал какую-либо теорию, почему человек стал предателем?”’

"Предатель", - сказал мистер Олифант. "Я полагаю, это зависит от того, с какой стороны на это посмотреть. Он был врачом, довольно хорошим, по общему мнению, и я думаю, что китайцы представляли для него прогресс. Знаете, он был не одинок в этом. Большая часть интеллигенции хотела реформ того или иного рода, и они ошибочно думали, что китайцы их проведут. ... Возможно, его раздражало, что так много денег валяется в виде бесполезных изумрудов, когда стране нужны настоящие больницы и настоящее оборудование. ’

‘ Да. Откуда он мог знать, сколько денег? Вы помните, губернатор сказал Хьюстону, что никто не знал об этом, кроме совета монастыря. ’

‘Ах. Что ж. Я думаю, что ответ на этот вопрос восходит ко времени Семнадцатого Тела. Вы помните, что она была женщиной неумеренных страстей, и что однажды у настоятеля было неудачное время с ней. Его пришлось унести, и он неделю был в бреду. Монах ухаживал за ним всю ту неделю. Я думаю, он что-то проговорился. ... Это не кажется вам убедительным?’ он сказал с тревогой.

‘О, да. Да, это так, ’ сказал я, записывая. Я полагаю, что к тому времени я, должно быть, прочитал тетради пару дюжин раз, но никогда, очевидно, с талмудическим мастерством, которое мистер Олифант использовал. Пока он говорил, мне пришло в голову еще одно дополнение.