Джеймс хотел было спуститься, но знал, что должен что-то здесь сделать, поэтому собрался с силами и вылез из люка.
Идущий снизу свет создавал чудные тени на потолке и стенах, и поначалу Джеймсу казалось, что ему немного не по себе из-за них, однако потом вдруг осознал, что в комнате что-то движется. Огляделся по сторонам, пытаясь понять что.
Кресло-качалка.
Медленно и почти незаметно оно качалось. В нем никто не сидел, и тем не менее оно качалось, и его испещренная щелями тень качалась тоже, словно маятник, среди множества других, лежащих на потолке: туда-сюда, туда-сюда. Дерево скрипело, и в тишине этот скрип был единственным звуком, помимо его собственного дыхания.
Джеймсу ужасно не хотелось проходить мимо этого кресла, но он по-прежнему должен был что-то сделать и, призвав на помощь все свое мужество, двинулся вперед, не глядя на него, хотя все равно продолжал слышать издаваемый им скрип и видеть боковым зрением.
Его взгляд был устремлен на противоположную стену, на четырехугольную доску, которую нужно оторвать, чтобы открыть тайник.
Затем Джеймс прошел мимо кресла-качалки, и оно окончательно скрылось из виду.
Он присел на корточки у стены, постучал по доске кулаком и, когда она зашаталась, оторвал ее, потом нагнулся еще ниже и заглянул в тайник.
И увидел на кучке земли окровавленную голову своего дедушки.
Джеймс проснулся дома, в своей спальне.
Была ночь, свет нигде не горел, и он, растерянный, плохо понимал, что происходит. Ведь он должен был спать в комнате бабушки, и мгновение ему казалось, что он все еще просто видит сон. Затем Джеймс сел, почувствовал под собой свою собственную, такую знакомую кровать, разглядел в темноте очертания своих постеров к фильмам на стене, ощутил затхлый запах, который иногда появлялся в его комнате, когда дом слишком долго стоял с запертыми окнами и дверьми, и понял – он и в самом деле опять находится здесь.
Неужели он совсем один?
От этой мысли Джеймса объял ужас. Дом был достаточно жуток даже тогда, когда вся семья собиралась вместе. Но если сейчас здесь больше никого нет…
Может быть, это все-таки просто еще один сон.