— Что вы делали, — задал вопрос Николя, — после того как вечером 6 января сего года покинули дом на улице Верней?

Сначала Бальбастр словно оцепенел, а потом наотрез отказался отвечать на любые вопросы, в том числе и на вопрос, что привело его на улицу Сен-Жюльен-ле-Повр в тот день, когда было инсценировано самоубийство дю Мен-Жиро. Николя чувствовал, что музыкант продолжает жить в постоянном страхе и неведомая угроза по-прежнему висит над его головой. Интересно, смогут ли они в конце концов узнать, чего так боится Бальбастр?

— Прошу временно удалить подозреваемого, — произнес он, — ибо я пока не завершил его допрос. Понадобится еще одна формальность. А теперь введите комиссара Камюзо.

Человек, представший перед комиссией, нисколько не походил на того комиссара Камюзо, которого Николя встретил в самом начале своей карьеры в парижской полиции. Они никогда не сталкивались один на один, но он точно знал, что Камюзо руками своего ближайшего приспешника Моваля несколько раз пытался убить его. Некогда высокого роста, сейчас бывший комиссар горбился, редкие пожелтевшие волосы обрамляли проступившую скуфейкой лысину, но лицо, несмотря на избороздившие его глубокие морщины, по-прежнему оставалось бесстрастным. Николя предстояло разыграть чрезвычайно трудную партию. Никаких серьезных улик против Камюзо у него не было. Адрес в кармане наемного убийцы, встреча в Нотр-Дам и его постоянные визиты в особняк Эгийонов не являлись преступлениями. Вряд ли Камюзо удастся запутать перекрестными вопросами. Следовало применить иную стратегию, которую он обдумывал вот уже несколько дней.

— Сударь, — вымолвил Николя, — я слишком хорошо и давно вас знаю, чтобы даже на секунду предположить, что вы скажете мне правду; я на это не рассчитываю.

— Черт возьми, столь наглое вступление заранее ставит препоны невиновному, — вскинув голову, произнес Камюзо. — И хотя я не пророк, но готов поручиться, что вы и те, кто за вами стоят, скоро поплатитесь и за мой арест, и за незаконное и немотивированное задержание.

— Сударь, — произнес Сартин, — следите за своими словами. Для бывшего комиссара оскорблять советников короля — непростительно.

— Зачем вы встречались в соборе Нотр-Дам с господином фон Мальво и молодым человеком, назвавшимся вашим посланцем? — продолжил Николя. — Почему мы нашли ваш адрес за обшлагом рукава Кадильяка, пытавшегося убить меня?

— В собор я, представьте себе, зашел помолиться и не услышал звонка, извещавшего о закрытии дверей. Но в этом повинна только моя искренняя молитва. Никакого Кадильяка я не знаю, а потому требую устроить мне с ним очную ставку, дабы доказать всем, что я не лгу.