– Но – знаешь что? – Лара наконец-то заглянула Николаю в глаза: тот смотрел он на неё серьезно, без малейшей улыбки. – Пусть лучше они узнают что-то не от меня. Или – вовсе ничего не узнают. Далеко не всем я могла бы сообщить отрадные известия, знаешь ли.

– Я рад, что ты вернулась, – сказал Николай и снова поцеловал её, теперь уже – куда более долгим поцелуем.

– И я рада, – сказала Лара, когда сумела восстановить дыхание. – Но как же твое обещание? Сделка насчет Василия Комарова теперь аннулирована?

– Да с чего бы это? Вовсе не аннулирована! Беречь их подарок, не уничтожать его, я уж точно не обещал.

– Но время – как же ты теперь узнаешь, к какому сроку тебе нужно поспеть?!

– В точности так же, как и раньше узнавал – до всего этого. – Скрябин широко улыбнулся, а потом отступил от Лары на шаг и деланно небрежным жестом сдвинул вверх манжет рубашки на своем левом запястье.

– Ты думаешь, – спросила Лара, – твои наручные часы по-прежнему синхронизированы с теми, другими? Ну – с брегетом, который ты раздавил?

– Нет. – Николай покачал головой и принялся подводить на своих часах стрелки. – Время на них сместилось, когда мы перешли обратно. Но я посмотрел на стрелки брегета – перед тем, как его раздавил. У нас в запасе еще почти шестнадцать часов. Этого больше, чем достаточно.

Лара чуть было не сказала ему: «Не будь настолько самонадеян»; дурное предчувствие будто крапивой ожгло её. Но тут в фойе раздались гулкие мужские шаги: кто-то явно услышал их разговор и поспешил к ним.

2

Николай считал, что найдет в театре и Самсона, и Валерьяна Ильича, и Отара Абашидзе. Но оказалось, что там находится один только Давыденко – которого их появление в фойе обрадовало и удивило в равной мере.

– Товарищ Скрябин? – спросил он – как если бы не вполне доверял собственным глазам. – Лариса Владимировна?

Он остановился от них в двух шагах – с рукой, протянутой к выключателю на стене.

– Да мы это, мы, Самсон! – заверил его Николай. – Только свет, пожалуйста, не включай – нехорошо, если нас увидят с улицы. Лучше проводи нас туда, где мы сможем спокойно поговорить.

И пять минут спустя они все трое уже разместились на стульях вокруг вахтерского столика, на котором тускло горела настольная лампа. Самсон подтвердил ощущения Николая и Лары: в этом мире и вправду только-только начиналась суббота. И Николай подумал, что, может, получил благодаря этому дополнительную фору в двадцать четыре часа. Ведь его сделка с троицей демонов формально была заключена в ночь с субботы на воскресенье. А инфернальные сущности – первостатейные формалисты, это он отлично знал. Однако следующие слова Самсона мигом загасили весь оптимизм Скрябина.