Девушку обуял ужас: она тут же вообразила себе Николая Скрябина, обращенного в кусок льда. И она едва не начала отчаянно стучать и звонить в дверь хомяковской квартиры. Но, припав к дверной панели ухом, Лара уловила не только шелест воздуха – характерный признак Ганны, – но и приглушенные звуки голосов. Говорили между собой двое мужчин и одна женщина. И голос одного из мужчин – голос Николая – Лара сразу же узнала. Причем звучал этот голос довольно-таки спокойно – не так, как если бы его самого или кого-то рядом с ним превращали в лед.

Лара быстро глянула на свои наручные часы, потом перевела взгляд на одно из окон в подъезде.

– Не успеваю, – прошептала она. – Еще слишком долго ждать. Если бы солнце можно было включить, как электрический свет!..

Но, едва она это произнесла, как её тут же осенила идея. Возможно, идея эта отдавала сумасшедшинкой – но уж точно представлялась не более безумной, чем те, какие обычно приходили Николаю Скрябину! А главное – одновременно с первой идеей её посетила и вторая: как проникнуть в квартиру инженера, не имея под рукой ни ключа, ни отмычки. И Лара решила начать с реализации именно идеи номер два – поскольку, если бы эта часть плана сорвалась, другая уже не имела бы смысла. Ведь по их с Николаем договоренности он сам должен был впустить её в квартиру, когда рассветет – а до рассвета оставалось еще более получаса.

Лара склонила лицо к замочной скважине – почти припала к ней губами. И произнесла шепотом – едва слышно, ведь у мертвых слух превосходный, это девушка уже успела понять:

– Ганна! Ганна Василевская! Помнишь меня? Это я вызвала собаку, которая утащила твой мячик.

За дверью раздался словно бы резкий выдох – покойная невеста ямщика её услышала. И на миг Лара ужаснулась мысли, что ледяной призрак проникнет к ней, на лестничную площадку, прямо через дверь. Но – нет: и замок, и дверная рама были из железа. И, стало быть, дверь являлась для потусторонних сущностей непреодолимым препятствием. Зато поверхность замочной скважины мгновенно покрылась морозной изморозью.

– Ганна! – снова зашептала Лара – отстранив губы от дверного замка, чтобы, чего доброго, не примерзнуть к нему. – Ну, где же ты? Давай, поговори со мной!

И от замочной скважины изморозь поползла по всей поверхности дверной панели. Лара боялась только: как бы другие жильцы дома не почувствовали холод и не выскочили бы из своих квартир – выяснять, в чем дело. Но нет: как и тогда, когда Ганна замораживала инженера Хомякова, все крепко спали. А Лара знала: уже при температуре ниже минус 40 градусов по Цельсию железо становится хрупким, словно стекло. Так что потом хватит одного удара по замку, чтобы он разлетелся вдребезги.