И, как только замок промерз достаточно, Лара со всех ног устремилась по лестнице вниз: в квартиру Скрябина.

6

Николаю показалось, что при ударе глиняного кувшина о голову вахтера возникло эхо: пару секунд спустя в коридоре будто бы грохнуло что-то еще. Валерьян же Ильич вяло осел на подушки дивана, и глаза его закатились. И тут же Ганна – во всей своей ледяной красе – вплыла в комнату, держась на высоте метра в полтора от пола. Причем двигался призрак прямиком к Варваре Хомяковой.

Вдова вскочила с дивана и молча метнулась к дверям балкона – приоткрытым, со слегка развевающимися занавесками. Но Ганна заступила ей дорогу – условно говоря: зависла в воздухе между Варварой и балконными дверьми. И Варварины короткие русые волосы, искусно подвитые, вдруг всколыхнулись и образовали вокруг её головы нечто вроде серебристого нимба.

– Варвара сама хотела смерти своего мужа! – закричал Николай – надеясь выиграть еще хоть немного времени. – Потому и подстроила всё так, чтобы её брат натравил тебя на Сергея Хомякова! Тебе не за что её убивать, Ганна!

Варвара обернулась к Николаю и поглядела на него с ненавистью – а ведь он пытался спасти ей жизнь!

– Заткнись! – прошипела она. – Эта тварь ненавидела моего брата. И, если б ни бутылка…

Она не договорила, но Скрябин и сам всё понял: Ганна была в некотором роде как известный джин, раб лампы, из «Сказок тысячи и одной ночи». А теперь, когда Николай разбил кувшин, исполнявший роль духовской бутылки, Ганна ощутила себя свободной. Так что могла действовать не по чьему-либо приказу, а по собственному усмотрению. И по виду Ганны – по её исказившемуся зеленовато-прозрачному лицу – Скрябин понял: невеста ямщика его узнала. Вспомнила их встречу на Моховой улице.

Он опустил пистолет, а потом и вовсе бросил его на ковер: вороненая сталь обожгла ему руку холодом, словно огнем. А дыхание Николая стало обращаться в мутные облачка пара: Ганна миновала отскочившую в сторону вдову и теперь двинулась на него.

Старший лейтенант госбезопасности отступил еще на шаг, уперся спиной в стену и, сам не зная зачем, надавил на кнопку электрического выключателя. Так что люстра под потолком погасла, и в предрассветных сумерках парящий над полом силуэт Ганны Василевской стал поразительно похож на иллюстрацию к пьесе Шекспира: тень отца Гамлета.

Скрябин, несмотря на предостережение Валерьяна Ильича, выхватил из кармана бумажный веер и несколько раз взмахнул им в воздухе. Но вызвал этим лишь издевательский смех Варвары – который, впрочем, почти сразу перешел в какой-то сыпучий, как шелест сухого гороха, кашель. А веер зашуршал в потоке холода и словно бы скукожился – вообще перестал рассекать воздух. Так что Николай бросил на ковер и его.