Сигрун покачала головой.

– Нет, как договорились – с самого начала.

Ханна поспешно кивнула. До тех пор, пока Сигрун болтает, она никого не убьет.

– Эллу отослали к родственникам в маленькую деревушку на севере. Оставаться здесь ей было невозможно, однако там ей оказалось едва ли не хуже. Помимо того что ей пришлось пережить психологическую травму, связанную с изнасилованием, а также физические страдания в ходе опасной беременности, к которой ее тело было тогда, разумеется, вовсе не готово, не говоря уже о родах, которые ее чуть не убили, она для всех – и взрослых, и прочих детей в школе – стала объектом постоянных издевательств и унижений. Ей это было попросту невыносимо.

– Откуда ты все это знаешь? Ведь ты тогда еще не родилась!

– Всю мою жизнь мне об этом твердили все вокруг. О бесстыжем ребенке и девушке с дурным характером. Наверняка для того, чтобы я не вздумала ее искать. Но когда я выросла, то поняла, что вины Эллы в этом ни в коем случае нет.

– А ты уверена, что это и вправду было изнасилование? Что Элла не?..

– Не сама хотела?

Лицо Сигрун потемнело от гнева. Было заметно, что легкое сомнение Ханны сработало как охапка дров для уже полыхающего костра.

– Это было грубое изнасилование, я могла бы рассказать тебе о нем в деталях, однако, честно говоря, читаю умолчать. Когда я нашла Эллу, она посвятила меня во все обстоятельства фактически против моей воли. Однако выяснилось, что ей просто необходимо было выговориться, когда кто-то наконец спросил ее об этом. И я оказалась первой.

На некоторое время Сигрун умолкла. Представив себе возможные подробности признания Эллы, Ханна вздрогнула. Сигрун посмотрела на нее.

– Многие годы я верила их рассказам о ней. Что она была сама во всем виновата, что принесла меня в этот мир во грехе и стыде и поэтому со мной можно обращаться так, как они обращались. Многие годы я ее ненавидела.

– Где ты выросла?

– Мои приемные родители были нашими дальними родственниками. У них уже было пятеро своих детей. Я была той, кого следовало бить и пинать, ведь все считали меня шлюхиным отродьем. А когда я стала подростком, все молодые люди в деревне стали думать, что я такая же, как и моя мать…

Взгляд Сигрун, устремленный на темные волны, замер. Внезапно Ханна сообразила, что лодкой никто не управляет. Они что же, стоят на якоре? Ханна в этом совершенно не разбиралась. Видимо, ей предстояло выслушать рассказ Сигрун обо всех этапах ее падения, но почему-то она догадывалась, чем все это должно закончиться. А вот об Элле ей хотелось узнать гораздо больше.