Каучуковые шины с чудесным шелестом скользили по лужам, из-под колес разлетались брызги, жизнерадостно посверкивая в свете фонарей. Фандорин чувствовал себя ястребом, летящим над ночными улицами. Он видит цель, она близка, и ничто не способно помешать этой стремительной атаке. Держись,
Сирота поджидал в условленном месте, на углу переулка.
– Я смотрел в бинокль, – доложил письмоводитель. – Свет погас тридцать пять минут назад – везде кроме одного окна на втором этаже. Слуги ушли в дом, что находится в глубине сада. Пятнадцать минут назад последнее окно тоже погасло. Тогда я спустился с холма.
– На террасу смотрели? Я говорил, он любит разглядывать з-звезды.
– Какие сегодня звезды? Дождь идет.
Фандорину понравилось, как держится письмоводитель. Спокойно, деловито, безо всякой ажитации. Очень возможно, что истинное призвание Кандзи Сироты – не протирать локти о канцелярское сукно, а заниматься ремеслом, требующим хладнокровия и любви к риску.
Только бы не скис, когда дойдет до настоящего дела.
– Ну, милости прошу к столу. Кушать подано, – весело сказал титулярный советник, жестом показывая на ворота.
– После вас, – ответил в тон Сирота. Он определенно держался молодцом.
Замок и петли были хорошо смазаны, во двор удалось проникнуть без скрипа.
Исключительно повезло с погодой: пасмурно, темно, все звуки приглушает шум дождя.
– План помните? – шепнул Фандорин, поднимаясь по ступеням. – Сейчас входим в дом. Вы ждете внизу. Я поднимусь на…
– Я всё помню, – так же тихо ответил замечательный письмоводитель. – Не тратьте зря времени.
Дверь в доме не запиралась, что составляло особый предмет гордости хозяина и было сейчас очень кстати. Фандорин бесшумно взбежал по ковровым ступенькам на второй этаж. Спальня располагалась в конце коридора, рядом с выходом на террасу.
«А славно будет, если проснется», подумалось вдруг Эрасту Петровичу, когда он левой рукой тянул дверную скобу (в правой был зажат револьвер). Тогда можно будет с полным основанием, а не из одной лишь недостойной мстительности стукнуть мерзавца рукояткой по лбу.