Вдали, над высоким берегом, показались дома деревни Денисьево: большущие, с крошечными резными оконцами. Из труб к небу тянулись белые столбы дыма.

Внезапно передние сани остановились – возница резко натянул поводья.

– Кохановский, слышите? – крикнул Лев Сократович, приподнявшись на облучке. – Собаки воют. Странно.

Позор на всю Европу

И действительно, по всей деревне, словно сговорившись, выли псы. Никаких других звуков не было: ни голосов, ни шума работы – лишь унылый, безутешный хор собачьей тоски.

– Что у них там стряслось? – недоуменно спросил Крыжов, трогая с места. – Померли, что ли?

Нет, не померли.

Когда сани подкатили к околице, из ближнего дома выскочила старуха и, мелко семеня, побежала куда-то по улице. На приезжих не оглянулась, что для жительницы захолустной деревни было удивительно.

Лев Сократович окликнул её:

– Эй, старая!

Но бабка не остановилась.

Тогда Кохановский соскочил с облучка, бросился вдогонку.

– Почтеннейшая! Мы из уезда, по поводу переписи! Где бы найти старосту?

При слове «перепись» старуха наконец обернулась, и стало видно, что её лицо искажено то ли горем, то ли страхом. Она перекрестилась двумя пальцами, громко пробормотала: «Тьфу на тебя!» и, не ответив, юркнула за угол ближайшего дома.

– Что за чёрт, – растерянно пролепетал Алоизий Степанович.

Фандорин с интересом рассматривал поселение.

Староверческая деревня была очень мало похожа на обычные, среднерусские. Во-первых, впечатлял размер построек. Даже зажиточные крестьянские семейства где-нибудь на Рязанщине или Орловщине не имеют таких домов: высоченных, в два – два с половиной этажа, с десятком окон по фасаду, а на некоторых поверху ещё и резные балкончики. Во-вторых, совсем не было заборов. Сосед от соседа здесь не отгораживался. А больше всего поражала опрятность и ухоженность. Ни покосившихся крыш, ни куч мусора, ни кривых сарайчиков. Всё добротное, крепкое, аккуратное. Из-за затянувшейся оттепели снег на улице почти всюду потаял, но раскисшая грязь была присыпана жёлтым песком, и полозья скрипеть скрипели, но не вязли, не застревали. Ближе к центру дома стали ещё лучше – на каменном подклете, с кружевными занавесками на окнах.

– Почему эта деревня такая богатая, господин? – спросил Маса.

– Потому что здесь никогда не было помещиков. Кроме того, приверженцы этой веры не пьют водки и много работают.

Японец одобрил: