– Скорей! Ради бога скорей! – всё повторяла Аннушкина.

Следы довели до опушки, но в чащу Ольшевский не углубился – видимо, побоялся.

– Теперь ясно, – сказал Эраст Петрович. – Он решил держаться самого края леса, чтобы не потерять из виду реку. Боится з-заблудиться. Света остается часа на полтора, нужно догнать его до темноты. Перехожу на бег.

Он перестал смотреть на землю и побежал – вроде бы расслабленно, без напряжения, но выдержать такой темп смог бы только опытный стайер.

Сергей Тихонович отстал уже через сто шагов. Схватился за сердце, согнулся пополам. А вот докторша удивила. Безо всякого стеснения завернула юбку, обнажив крепкие ноги в неизящных нитяных чулках, и понеслась с той же скоростью, что Фандорин, да еще упрашивала: «Быстрее! Быстрее!».

Обычная история, размышлял Эраст Петрович, чередуя три коротких вдоха с одним длинным выдохом: яркие, сильные женщины вечно влюбляются в какое-нибудь бесхребетное ничтожество, а оно еще этого и не ценит.

– Вдруг мы не догоним его до темноты? – крикнула Людмила Сократовна. – Ночью, в лесу, один, Боря сойдет с ума! Он такой нервный!

Фандорин внезапно остановился, как вкопанный.

– Не того вы б-боитесь…

Она с разбегу пролетела дальше. Обернулась.

– Что? Не стойте, бежим!

Покачав головой, Эраст Петрович показал на густой кустарник, тянувшийся от края леса к обрыву. Из-за кочки торчали две неестественно вывернутые ноги в стоптанных арестантских башмаках.

– Боря! – пронзительно вскрикнула Аннушкина, бросилась к зарослям.

Фандорин медленно шел сзади, болезненно морщась – крик перешел в сдавленные рыдания.

– Милый, бедный, я не уберегла тебя… – Людмила Сократовна лежала, обхватив труп за плечи, и целовала лицо, на котором застыло выражение смертельного ужаса. – Ты верил в меня, а я… Мой бедный, мой милый… У-у-у-у!

Она по-волчьи завыла, задрав лицо к небу.

– П-позвольте, мне нужно взглянуть… – Фандорин мягко коснулся ее локтя – и локоть немедленно нанес ему яростный удар по бедру.

– Уйдите! Это вы все… вы все должны были бы сдохнуть! А он должен был жить! Он был такой один, один! А теперь я одна! У-у-у-у!

Тяжело вздохнув, Эраст Петрович сделал единственное, что оставалось в такой ситуации: отключил бурно скорбящей сознание – не так грубо, как в прошлый раз, а со всей возможной деликатностью, то есть сдавил пальцами сонную точку на шее и бережно уложил обмякшее тело на землю. Печально посмотрел: он на спине, она на животе, полуобнимая его грудь. Как будто спят, утомленные любовью…

Быстро осмотрел покойника. Причина смерти обнаружилась на левом виске – маленькая красная дырочка.