– Вы идиот! – злясь на себя, воскликнул Фандорин. Все-таки расследование нужно вести на холодную голову, без эмоций – утрачиваешь бдительность. – Нет здесь никакого тайника! Это была наживка. И вы на нее к-клюнули.

– Опять ошиблись, мудрец, – захохотал Сергей Тихонович. – Есть! Это не скамейка, а рундук с откидывающейся крышкой. И я как раз собирался порыться внутри… Так и быть, дам вам полюбоваться на демидовские бриллианты. В благодарность за знакомство с энергией Ки. А потом уже прикончу…

Держа Фандорина на мушке и не спуская с него глаз, морфинист согнулся, стал шарить рукой.

– Где распятие? Бумажки какие-то, много… Деньги? Нет, не похоже!

– Уж точно не деньги. – Эраст Петрович взял бесполезный «франкотт» за дуло. – Я утром послал из Шишковского телеграмму в губернскую нотариальную палату. Потом наведался в село еще раз, за ответом. Мое предположение подтвердилось. Анонимный благотворитель, на чьи средства построена и содержалась больница, – игуменья Феврония. Капитал образовался от продажи ею драгоценного распятия. Согласно условию, имя жертвовательницы должно было остаться в тайне. Мне в палате ответили на мой запрос, лишь получив прямое указание от министра юстиции – туда я тоже телеграфировал. Феврония шептала не «больно, больно», а «больница, больница», хотела объяснить, да вы в вашем дурмане не поняли. Всё было напрасно, господин убийца. Вы совершили чудовищное преступление впустую. А вот расплатиться за него придется сполна…

Воспользовавшись тем, что Клочков, не утерпев, заглянул в рундук, Эраст Петрович коротким, быстрым и мощным движением швырнул свой револьвер – точно в голову титулярному советнику. Оглушенный, тот стукнулся лбом о стенку киота, сполз на деревянный настил, оттуда перекатился на землю.

Копошащихся у молочной лужи гадюк Фандорин обошел стороной – еще вообразят, что он покушается на их угощение. Перевернул бесчувственное тело на спину и нажал пальцем на точку «Махи» – примерно с такой же силой, как третьего дня Саврасову.

Потом влепил лежащему несколько хороших плюх.

Клочков захлопал ресницами, попробовал открыть рот, но губы не послушались. Вместо крика вырвалось глухое мычание. Взгляд стал осмысленным. Скосился на Эраста Петровича. Наполнился ужасом.

Фандорин сидел на настиле, вертел в руках складной ножик с раскрытым шилом.

– Значит, вот этим вы ее п-пытали?

Голос был тих, но до того страшен, что глаза титулярного советника полезли из орбит.

– Нет-нет. Колоть вас шилом я не намерен. Да и не почувствуете вы боли в наркотическом состоянии… – Сидящий отшвырнул ножик. Вздохнул. – Если б я верил в Бога, то, конечно, предоставил бы возмездие Ему. Пусть бы вас терзали черти в аду. Но в Бога и чертей я, увы, не верю. Поэтому кару назначу вам сам. По справедливости… Пачкать о вас руки не стану. Просто оставлю вас здесь и уйду. Скоро у вас начнется ломка, а вы не сможете даже пошевелиться. Потом, отоспавшись после еды, вами заинтересуются гадюки. Эти злобные твари приходят в раздражение от всего непривычного, а вы, валяясь тут, вторглись на их территорию. Конечно, они будут вас кусать, но в это время года змеиный яд уже не особенно силен, так что у вас хватит времени помучиться.