– Да-да, забыл, – машинально подтвердил Субисаррета.

– Это не такая большая потеря, как разбитый англичанами телевизор…

– Безусловно. А почему хозяин решил, что тот человек уехал внезапно?

– Он ушел из гостиницы утром, но вскоре вернулся. Он даже не поднимался в номер. Расплатился у стойки и снова ушел. Больше Таонга его не видел.

– А вещи?

– У него была только маленькая дорожная сумка, с которой он не расставался. Оттого Таонга и решил, что тот человек – не турист. Французы приезжали с двумя чемоданами, и им еще пришлось докупить третий. У англичан был один чемодан на двоих, но очень большой. У репортера – рюкзак и кожаный ящик для аппаратуры…

– Кофр, – подсказал Субисаррета.

– Кофр, да. А у того человека была только дорожная сумка. И он забыл в номере зубную щетку.

– Ну, щетка не такая ценная вещь. Он мог оставить ее намеренно, если спешил и не хотел тратить время…

Улыбчивый Таонга бросил еще пару реплик и уставился на Жано в ожидании перевода.

– И все же он нашел несколько минут, чтобы поблагодарить хозяина. И оставил не только чаевые, но и рисунок на память. Таонга был польщен. Еще и поэтому он так хорошо запомнил того человека. Из-за рисунка.

– И где теперь этот рисунок? – спросил Субисаррета.

– О, Таонга умеет быть благодарным! Его имя так и переводится – благодарный. Он повесил рисунок в номере. Том самом, где останавливался человек с фотографии. И который теперь занимаете вы.

Вот оно что! Субисаррета потрясен. Не тем, что рисунок оказался в номере, и даже не тем, что с номером он не прогадал (ключ был ниспослан ему именно для этого), а тем, что он не узнал руку Альваро. Прошел мимо очевидного. Всего-то и нужно было, что внимательно вглядеться в линии, – и истина открылась бы ему сразу же. Единственное, чего хочет Субисаррета: немедленно подняться в номер и разглядеть рисунок в подробностях.

– Таонга расстроен, – заявил Жано. – Ему жаль, что с тем человеком случилось несчастье. Но он надеется, что в местах, где находится сейчас его душа, царят гармония и мир.

– Я тоже на это надеюсь, – голос Субисарреты чуть дрогнул. – Очень надеюсь.

– Он был вашим другом?

Даже сейчас, в окружении незнакомых ему людей, инспектор не состоянии сказать правду. Его другом был смуглый Альваро, а не светловолосый Кристиан Платт. Совершил ли Альваро-Кристиан что-то такое, после чего падение в окровавленную пропасть на затылке было бы оправданным? Даже если так – что это меняет? Субисаррета всегда будет думать о нем как о малыше-Борлито с карандашом, заткнутым за ухо. Так – проще, но незнакомым людям знать о Борлито необязательно.