– Это он адвокат?

– Да.

– Я подойду через пару минут. Скажи дежурному, чтобы он меня пропустил.

Ребус отключился, и Сазерленд вернул телефон Шивон.

– Я так понимаю, это значит “да”? – спросила она.

– Это значит “может быть”. – И Сазерленд стал подниматься по лестнице.

Когда Ребус вошел в допросную, Кэллам Рид удалился, бросив на него тщательно отрепетированный злобный взгляд. Хазард, сложив руки на груди, сидел рядом с адвокатом. В кабинете было душно, и Дин снял пиджак, однако остался в жилете, на котором хвастливо поблескивала золотая цепочка от карманных часов. А Ребус уж было решил, что бо́льшей неприязни адвокат у него вызвать не сможет.

Сазерленд убедился, что справится с диктофоном. Ребус сел рядом с ним, сиденье стула еще не остыло после Рида. Хазард уже допил одну кружку чая, и ему принесли другую.

– Вы знакомы? – спросил адвокат.

Ребус взглянул на Хазарда и покачал головой:

– Никогда не встречались.

– Мы можем официально зафиксировать, что до сего дня вы не встречались и не разговаривали с моим клиентом?

– Можем, – подтвердил Ребус.

– А также подтвердить, что происходящее сейчас является в высшей степени необычной практикой и что сказанное, о чем бы ни пошла речь, может оказаться неприемлемым для дальнейшего рассмотрения в суде?

Но Ребус уже смотрел только на Хазарда:

– Попросите своего адвоката выйти.

– Этого не будет! – объявил Дин, но Ребус пропустил его протест мимо ушей; он не сводил глаз с Хазарда.

– Речь пойдет о клубе “Бродяги”, время – ровно за два месяца до гибели Стюарта Блума. Но всякие фаршированные жилеты мне тут не нужны.

Хазард молча сверлил Ребуса взглядом, но того было не пронять. Он со скучающим видом сложил руки на груди и запрокинул голову, словно его вдруг страшно заинтересовал потолок.

– Послушайте, старший инспектор Сазерленд! – И без того румяные щеки Дина покраснели еще больше. – Не знаю, что за игру вы затеяли, но она уже не просто, а в высшей степени абсурдна.