Энди вздыхает. А перед тем, как нажать отбой, бормочет:

– Проклятье!

И у него все еще остается планшет Миллисент.

Весь день я смотрю новости, копаюсь в своем ноутбуке и пытаюсь узнать о своих детей в Интернете.

Мои поиски не приводят ни к чему новому – только несколько старых статей в местной газетке о футбольной команде Дженны и участии Рори в турнире по гольфу.

Я разглядываю фотографии детей, которые забрал с собой из дома. Такое ощущение, будто они столетней давности – из той жизни, которая теперь мне видится сном.

* * *

Ночь. Я около бассейна, хожу вокруг него кругами. Если бы у Кеконы были соседи, они бы приняли меня за сумасшедшего, которым я, может, и являюсь. Но вокруг никого нет. И я прыгаю в бассейн прямо в одежде. И остаюсь под водой, сколько выдерживаю. Когда я выныриваю на поверхность, воздух действует на меня как шок. И бодрит, и одновременно успокаивает.

Я вылезаю из бассейна, ложусь на шезлонг во внутреннем дворике и гляжу на звезды, стараясь не думать о том, насколько еще может ухудшиться моя жизнь.

В один миг она разрушилась. И я бы должен был испытывать гнев. Думаю, что гнев внутри меня, смешанный с печалью, тоской, чувством вины, стыдом и ужасом. Вся эта гремучая смесь рано или поздно выплеснется. Но не сейчас.

Пока я не узнаю, как выпутаться из всего этого дерьма.

И вернуть себе своих детей. Я засыпаю с мыслями о них. О себе и детях, без Миллисент.

* * *

Пробуждают меня солнце и птицы. Во внутреннем дворике Кеконы так покойно, так легко себе представить, будто остального мира не существует! Я понимаю, почему она редко покидает Оукс. Кто бы охотно покинул рай ради грешной и суетной реальности? Я бы – не покинул, если мне не пришлось бы.

В конце концов я все же возвращаюсь в дом и включаю телевизор.

И вижу себя. Смотрящего на себя.

Мой портрет во весь экран, а внизу – мое имя вместе с комментарием:

РАЗЫСКИВАЕТСЯ.

РАЗЫСКИВАЕТСЯ.

Хоть я этого и ожидал, но все равно падаю на колени.