– Ты травила нашу дочь!

Этого она не ожидала. Она не думала, что я догадаюсь.

– Ты и в самом деле сумасшедший, – говорит мне жена. Уже чуть менее уверенным тоном.

– Я прав! Ты хотела, чтобы ей было плохо!

Миллисент мотает головой. Уголком глаза я замечаю какое-то движение. И кидаю взгляд на дверь.

Дженна.

72

72

Она стоит на пороге в своей оранжево-белой пижаме. Волосы торчат в разные стороны, глаза широко распахнуты. Не сонные. И смотрят на мать.

– Ты хотела, чтобы мне было плохо? – спрашивает Дженна. Таким тоненьким и тихим голоском, как у ребенка, только начинающего ходить. Ребенка с разбитым сердцем.

– Конечно же, нет, – говорит Миллисент. – Если тебя кто и травил, так это – твой отец.

Дженна поворачивается ко мне. Ее глаза полны слез.

– Папа?

– Нет, малыш. Я этого не делал.

– Он лжет, – заявляет Миллисент. – Он травил тебя, и он же убил всех тех женщин.

Я гляжу на Миллисент, не понимая, на ком я женился. В ответ она злобно прищуривается на меня. Я оборачиваюсь к дочери:

– Она подмешивала в твою еду глазные капли, чтобы тебя тошнило.

– Ты сумасшедший, – шипит Миллисент.

– Подумай сама, – обращаюсь я к Дженне. – Кто готовил тебе еду, когда тебе становилось плохо? И как часто вообще я готовлю?

Дженна смотрит на меня, а потом переводит взгляд на мать.