Гельмут приподнялся, протер глаза и сел на диване.
— Как вы себя чувствуете? — осведомился проводник.
— Очень плохо, — признался Гельмут.
— Отчего же?
— Я видел болотное сердце.
Проводник замолчал, посмотрел в окно, затем снова на Гельмута.
— Почему же вам так плохо?
Гельмут вновь почувствовал невероятную тоску, сжимающую грудную клетку — такую же, какая охватила его, когда он вытащил болотное сердце на землю, и оно стало медленно высыхать.
— Потому что когда-то оно было живым и любящим, — сказал Гельмут. — А теперь оно высохнет на солнце и умрет.
— Но потом оно снова вырастет на том же самом месте. Оно переродится. Сердце никогда не умирает до конца, даже когда оно становится болотным сердцем.
— Тот человек, который там был, говорил мне об этом.
— Он говорил правду.
Гельмут вспомнил, как вытягивал сердце из болота, как вцепился в него обеими руками и пытался изо всех сил не упасть вместе с ним. Он обхватил голову руками и тяжело задышал.
Он не знал, отчего подступала эта тоска каждый раз, когда он вспоминал о болотном сердце. Мысли тяжелели и путались, к горлу подступал горький комок, сжимались кулаки, и далекие воспоминания стучали в висках.
— Это ваше сердце, Гельмут, — мягко сказал проводник. — Вы нашли его, приручили и вырастили. Оно жило и расцветало. А потом вы оставили его. Вот почему вам было так важно найти его. Чтобы не забывали об этом. Потому что вы забыли. Разве настоящий разведчик может позволить себе быть забывчивым?
Гельмут не отвечал. Ему хотелось прямо сейчас уснуть в очередной раз, провалиться в новый сон, бесконечный, где не будет больше вообще ничего и никого.
— Вы ведь не думали, что все это снится вам просто так, Гельмут?
Он снова промолчал. Он не мог говорить.
— Но ты молодец. Действительно. Ты попал в Черносолье. Туда никто просто так не попадает. Ты найдешь Спящий дом, увидишь, как расцветает болотное сердце. В конце концов ты проснешься. Но придется еще многое сделать. Очень многое. Это очень непростой сон, Гельмут.
— Мы перешли на «ты»? — спросил вдруг Гельмут, подняв голову.