ДетективыКалинова ямастр 250
Светлый фон
— Пробираешься с ребятами в ночи со двора, вырубаешь сторожа рукояткой нагана, ломаешь замок, потрошишь кассу… Благодать. А я ничем таким никогда не занимался, даже в детстве в деревне у соседей не воровал никогда. Ребята подговорили. Ну да, а я согласился… Дурак, да? Кто ж знал, что сторож коней двинет, а рядом как раз патрульные… На войне, знаешь, как-то оно все попроще было. — Он опять закашлялся. — Ты убиваешь, а тебе за это ничего. Ты когда-нибудь убивал?

— Я здесь за убийство.

— Я здесь за убийство.

Мой новый сосед, кажется, не очень обращал внимание на мои реплики — видимо, ему просто очень хотелось говорить.

Мой новый сосед, кажется, не очень обращал внимание на мои реплики — видимо, ему просто очень хотелось говорить.

— На войне стреляешь и убиваешь, стреляешь и убиваешь, делаешь свою мужскую работу. Если бы не чахотка эта поганая, сейчас бы меня отсюда да на фронт, немцев крошить…

— На войне стреляешь и убиваешь, стреляешь и убиваешь, делаешь свою мужскую работу. Если бы не чахотка эта поганая, сейчас бы меня отсюда да на фронт, немцев крошить…

Один из соседей по палате, который лежал здесь уже четыре дня, вдруг подал слабый голос из угла:

Один из соседей по палате, который лежал здесь уже четыре дня, вдруг подал слабый голос из угла:

— А он сам немец, иди покроши его.

— А он сам немец, иди покроши его.

Мой собеседник замолчал и впервые за все это время повернул лицо в мою сторону.

Мой собеседник замолчал и впервые за все это время повернул лицо в мою сторону.

— Немец?

— Немец?

— Да, — ответил я. — Родился в Оренбурге, жил здесь, убил, оказался тут.

— Да, — ответил я. — Родился в Оренбурге, жил здесь, убил, оказался тут.

— Вот же ж.

— Вот же ж.

Он замолчал и больше не разговаривал со мной.