— Вы разве не знаете, к чему это приведет? — удивился де Круазеноа.

— К чему же?

— Того, кто останется в живых, обвинят в убийстве.

— Возможно.

— Его посадят в тюрьму, предадут суду присяжных и приговорят к каторжным работам.

— Я тоже так думаю.

— И вы надеялись, что я пойду на такой риск?

— Именно эта опасность является гарантией того, что живой сохранит тайну, — ответил герцог. — И хватит разговоров, иначе я приму вас за труса!

— Я боюсь не вас, а обвинения в убийстве.

— Такая же опасность грозит и мне! — отрезал де Шандос.

Маркиз не уступал.

— Если погибну я, то никому не придет в голову искать мой труп в вашем парке. Но что делать, если будете убиты вы? Могут заподозрить герцогиню. Тогда честь вашего имени пострадает не меньше, чем от моего появления здесь.

— Вы сделаете тогда все, чтобы отвести от нее подозрения. Дайте мне слово, — потребовал Норберт.

— В чем? Что я пойду в суд и возьму вину на себя? Но этого-то я и боюсь, как уже имел честь вам объяснить. Мне остается только одно: отказаться от дуэли. Весь Париж будет говорить о вашем таинственном исчезновении, полиция будет идти по моему следу, я буду с минуты на минуту ждать ареста, бесчестия и каторги… Лучше смерть, чем такая жизнь.

— Вы должны старательно уничтожить все следы дуэли и сровнять с землей мою могилу. Полиция ничего не найдет.

— Может быть, вы еще попросите герцогиню, чтобы она приказала садовникам никогда и ни под каким предлогом не копать ямы на пустыре?

Де Шандос призадумался.

Выхода из положения он не нашел, зато вспомнил об анонимном письме.

Женщина, которая его прислала, знает все.

Она может разгласить тайну…