Герцог вспомнил, что его тайна известна не одной лишь кухарке Каролине. Есть еще женщина, приславшая анонимное письмо, есть его жена и Жан, которому придется все рассказать.

В Жане он не сомневался. Старый слуга не раз доказал свою преданность и осторожность. Но три женщины… Боже мой, три женщины, когда достаточно и одной, чтобы завтра же все полицейские ищейки Парижа наизусть знали, в каком углу его парка зарыт труп!

Де Круазеноа был прав: лучше смерть, чем такая жизнь…

С этой мыслью Норберт вошел в спальню герцогини.

Она сидела в кресле у камина и уже не плакала.

При появлении де Шандоса Мари встала и посмотрела ему в глаза.

Герцог невольно отвел взгляд в сторону, но тут же снова устремил его на жену, стыдясь минутной слабости.

— Я убил вашего любовника, мадам. Моя честь отомщена.

Мари не упала в обморок, потому что была готова к самому худшему. Слез у нее тоже почти не было: бедняжка выплакала их за долгие месяцы своего замужества.

Герцогиня де Шандос с презрением отпарировала:

— Маркиз де Круазеноа не был моим любовником.

— Не лгите!

— А зачем? Чего мне теперь бояться?

Непривычная твердость ее голоса раздражала Норберта.

— Я вас ни о чем не спрашиваю, — грубо ответил он.

— Но вы же хотите знать истину. Так я вам ее скажу. Жорж пришел сегодня сюда по моему приглашению, хотя и уверял вас в обратном, защищая меня. Я назначила ему это свидание и специально для него оставила незапертыми ворота.

— Замолчите!

— Почему? Мне нечего скрывать, поскольку я перед вами ни в чем не виновата. Маркиз пришел ко мне…

— Говорите хотя бы потише: слуги уже возвращаются со свадьбы!

— Маркиз пришел ко мне в первый раз, — продолжала Мари, ничуть не понизив голос, — и вошел всего за минуту до вашего прихода. Я признаюсь, что могла бы вам изменить, но Жорж был слишком благороден, чтобы пойти на это. Когда вы появились, он как раз умолял меня уехать с ним навсегда. Если бы я согласилась, то он был бы жив и мы оба были бы счастливы.